Walter Evans-Wentz, The Fairy-Faith in Celtic Countries (1911)
Перевод: Анна Блейз
Страница Переводчика
Нынешний волшебный народ безраздельно царит на древнем холме Тары, с высот которого верховные короли когда-то правили всей Ирландией, — там, где во времена язычества священные костры возвещали о ежегодном возрождении солнца (приходившемся на нашу пасхальную неделю), где магия Патрика возобладала над магией друидов и где, по преданиям, собирались на великий праздник Самайна воинства Племен богини Дану. И откуда еще, как не с Тары, когда-то бывшей и магическим, и политическим центром Святого Острова, начать наше исследование ирландской веры в фейри? Холм стоит заброшенным и непаханым еще с той давней поры, как на него пали проклятия христианских священников, и все же в безветрии летних вечеров, в час сумерек, по склонам его по-прежнему разливается дивная музыка, а по ночам вокруг его поросших травою ратов и фортов[1] движутся долгие потусторонние шествия безмолвных духов. Христианских проклятий боятся только люди; волшебному народу они нипочем.
Преподобный отец Питер Кенни из Килмессана направил меня к Джону Грэму — старику семидесяти с лишним лет, прожившую большую часть этих лет неподалеку от Тары. Я разыскал Джона; он поводил меня от рата к рату, а затем провел насквозь через то место, где когда-то стоял пиршественный чертог королей, героев и друидов, старательно живописуя при этом былую славу Тары, безмолвную память о которой хранят эти древние памятники. После мы уселись на густую, сочную траву Святого Холма и завели разговор — сначала об ирландской старине, а затем и о «добром народе».
Музыка «доброго народа».
«Вот так же взаправду, как вы сейчас тут сидите, я слыхал волынки вон в том лесу, — сообщил он, махнув рукой в сторону леса на северо-западном склоне холма, к западу от пиршественного зала. — А в другой раз я слышал музыку жарким летним вечером у Ринглстаунского рата, на поле, где вся трава была выжжена. Да и в лесу Тары я ее частенько слыхивал. Когда добрый народ заиграет, музыку их слыхать по всей округе, да так ясно, будто у тебя прямо над ухом играют, — и, скажу я вам, музыка у них первостатейная. Могут так по полнóчи играть, а как день настанет, все и затихнет».
Что это за «добрый народ»?
Затем я спросил Джона, что это за «добрый народ» такой и откуда он взялся. Вот что он ответил: «Те люди, кого загубили и убили на войне, остаются на земле, пока им не выйдет срок: живут среди доброго народа. Души на этой земле толпятся густо, что трава… — Джон поворошил густой пучок травы своей палкой, на которую опирался при ходьбе. — …да только глазами их не увидеть; и злые духи — так же густо, а людям и невдомек. Но коль скоро такая прорва духов тут толчется, кое-кому они нет-нет да и покажутся. Старики тут, на холме, встречали их тыщу раз и завсегда о них судачили. А уж добрый народ-то сам видит все, и с ним шутки плохи. Живут они в ратах, там у них дома ихние. А так-то все говорят, что это такое племя духов, потому что они и в разных видах могут являться, и то большими покажутся, то маленькими».
