(Перевод выполнен по изд.: Echtra Mac Echach Muigmedoin/Ed. W. Stokes//Revue celtique. 1903. XXIV.)
Перевод: Сергей Шкунаев
Правил однажды Ирландией великий и славный король Эохайд Мугмедон. Пять сыновей имел он — Бриана, Айлиля, Фиахра, Фергуса и Ниалла. И была матерью Бриана, Фиахра, Фергуса и Айлиля Монгфинд, дочь Фидаха, а матерью Ниалла — Кайренн Касдуб*, дочь Скал Балб, короля саксов. Невзлюбила королева Ниалла, ибо не от нее, а от Кайренн зачал король сына. Немало претерпела Кайренн от королевы, так что должна была даже сама носить воду в Тару, как делают это служанки. Заставляли Кайренн так трудиться в ту пору, когда носила она Ниалла, чтобы умер мальчик у нее в утробе.
*(…Кайренн Касдуб… — Ниалл, по некоторым предположениям, действительно родился от увезенной Эохайдом Мугмедоном (который, как мы говорили, был одним из первых ирландских королей, ставших осуществлять успешные походы в Британию) из Британии женщины, имя которой сравнивалось О’Рахилли с лат. Carina (имя Кайренн больше не засвидетельствовано в ирландской традиции).)
Наконец пришло ей время разродиться, но и тут не было ей отдыха. И вот на лугу Тары родила она мальчика*, но не посмела поднять его с земли и оставила там на добычу птицам. Не решился никто из ирландцев унести его оттуда из страха перед Монгфинд, ибо велика была ее чудодейственная сила и велик ужас ирландцев. Между тем шел по лугу поэт Торна и увидел лежащее там дитя и птиц вокруг. Поднял Торна его к груди, и тогда открылось ему все, чему суждено было быть. Так сказал он:
*(…родила она мальчика… — Картины рождения и воспитания Ниалла пронизаны множеством мотивов, характерных для изображения героического детства.)
— Приветствую тебя, о юный гость, будешь ты Ниаллом Девяти Заложников.
Придет время и многих окрасишь ты кровью.
Расчистишь долины, отвергнешь заложников* и дашь сражения.
*(…отвергнешь заложников — не примешь заложников и тем самым не пойдешь на мир и союз.)
Высокий из Тары, вождь войск на Маг Фемин, страж Маэн Маг.
Почтенный из Алмайн, старейший из Лифи, белое колено Кодала.
Семь да двадцать лет править ему Ирландией и навеки передаст он ту власть потомкам.
Ибо славно начало и славен конец могучего, жестковолосого, покуда не умер он после полудня в субботу подле Муир Ихт*, пав от руки Эохайда, сына Энна Канселаха.
*(…подле Муир Ихт… — По одной из версий, гибель Ниалла произошла действительно «подле Муир Ихт» (т. е. Ла Манша) во время его седьмого и последнего похода за море. Эохайд из Лейнстера выступает здесь как защитник саксов (которых, естественно, не было в Британии во время Ниалла). По другой версии, место гибели Ниалла — Галлия, куда он шел во главе войска для завоевания самого Рима (причем Рим уже готов был покориться и прислал заложников в знак покорности). В этом случае Ниалл гибнет от руки Эохайда либо прямо в Галлии, либо, в другом варианте, в доме короля Альбы, союзника Эохайда.)
Взял с собой Торна младенца и воспитал его, и с той поры ни поэт ни его приемный сын не приближались к Таре, пока не сравнялось мальчику довольно лет, чтобы стать королем. Тогда пришли они в Тару. Встретилась тут им Кайренн, подносившая туда воду.
— Оставь это, — сказал ей Ниалл.
— Не смею я из-за королевы, — ответила та.
— Не будет моя мать служанкой, — сказал Ниалл, — мать сына Короля Ирландии.
Тогда повел ее он с собой в Тару и одел в красное платье.
Охватил тут гнев королеву из-за такого бесчестья. Но говорили все ирландцы, что должен стать королем Ниалл после своего отца. Сказала тогда Монгфинд Эохайду:
— Рассуди, кто из твоих сыновей должен стать королем!
— Не мне судить, а пусть рассудит друид Ситкенн, — ответил король.
Тогда послали они за Ситкенном, что был кузнецом* в Таре. Знали его как мудрого человека и великого провидца.
*(…что был кузнецом… — Еще одно свидетельство того, каким ореолом в ирландской (как, впрочем, и во многих других) традиции было окружено ремесло кузнеца.)
И поджег кузнец кузницу, где были четыре брата. Вышел Ниалл наружу, держа в руках наковальню.
— Всех победил Ниалл, — сказал друид, — и вовеки быть ему могучей наковальней!
Вышел за ним Бриан, держа в руках молоты.
— Отправьте Бриана к вашим героям! — молвил друид. Потом вышел из кузницы Фиахра, неся ведра с пивом и кузнечные мехи.
— Красота и ум пребудут всегда с Фиахра, — сказал друид.
Вышел за ним Айлиль с ворохом оружия в руках.
— Мстить за вас станет Айлиль! — сказал друид.
И наконец, появился Фергус с вязанкой сухого дерева и тисовой палкой внутри.
— Иссохнет Фергус! — молвил друид.
Так и случилось, ибо недоброе было потомство Фергуса, не считая одного Кайреха Дергайна. Оттого и говорится «тисовый шест в связке хвороста».
Так говорил в память об этом певец:
Пять сыновей Эохайда, Ниалл, могучая наковальня, Бриан - молотобоец для доброго боя, Айлиль, копье воздевший против рода, Фиахра, дуновение, Фергус иссохший. У Фиахра чаша пива, Айлиль с боевым копьем, У Бриана в битву порыв, Но у Ниалла награда.
Между тем показалось это бесчестьем Монгфинд.
— Сделайте вид, что поссорились, — сказала она своим сыновьям, — и тогда придет Ниалл разнимать вас, а вы поразите его.
Принялись братья ссориться.
— Пойду-ка я разниму их, — сказал Ниалл.
— Нет, — отвечал Торна, — пусть будут спокойны сыновья Монгфинд.
Отсюда и присловие.
Тогда сказала Монгфинд, что не исполнит такое решение. Отправила она своих сыновей к Ситкенну, дабы получили они от него оружие. Пошли они к кузнецу, и тот сделал им оружие, но лучшее вложил в руки Ниалла, а остальное дал братьям.
— Теперь отправляйтесь на охоту и испытайте его,- сказал он. Пошли они на охоту, и случилось так, что они заблудились и нигде не могли найти выхода.
Когда устали они бродить, зажгли братья костер, приготовили еды и ели, пока не насытились. Потом захотели они пить и не могли утолить жажду после съеденной пищи.
— Пусть один из нас пойдет и поищет воды, — сказали они.
— Я пойду, — сказал Фергус.
Отправился он в путь и наконец вышел к колодцу, который стерегла старуха.
Вот каков был ее облик. С головы до ног каждый сустав ее был чернее угля; словно хвост дикой лошади, росли серые растрепанные волосы у нее на темени. Зеленую ветвь дуба разгрызли бы ее зеленые зубы, что шли у нее во рту от уха до уха. Темные глаза были у нее и изогнутый скрюченный нос. Разъеденной была у нее середина тела, а бедра кривые и вывернутые. Толстыми были ее лодыжки, огромными колени, а ногти были зеленого цвета. Ужасным был ее вид.
— Что ж, — сказал юноша.
— Так-то, — ответила старуха.
— Ты охраняешь колодец? — спросил он.
— Воистину так, — отвечала она.
— Можно ли взять мне немного воды? — спросил юноша.
— Разрешу я тебе, — сказала старуха, — если поцелуешь ты меня в щеку.
— Нет! — ответил Фергус.
— Тогда не получишь ты от меня воды, — сказала старуха.
— Слово мое порукой, — молвил юноша, — что уж лучше пусть я погибну от жажды, чем поцелую тебя!
Потом вернулся он к тому месту, где ждали братья, и сказал им, что не нашел воды. Тогда пошел Айлиль искать воду и набрел на тот самый колодец. Не захотел он поцеловать старуху и тоже вернулся, не сказав, что нашел воду. Пошел и старший из братьев, Бриан, искать воду, увидел колодец, не пожелал целовать старуху и вернулся ни с чем. За ним пошел Фиахра, увидел колодец и старуху и попросил у нее воды.
— Дам я тебе воды, — сказала старуха, — если один раз поцелуешь меня.
— И не один раз поцеловал бы я тебя за это, — ответил Фиахра.
— Быть тебе в Таре, — сказала старуха.
Так оно и вышло, ибо двое из его потомства правили Ирландией — Дати и Айлиль Молт, а из потомства Айлиля, Бриана и Фергуса никто.
И воротился Фиахра без воды к братьям.
Тогда пошел искать воду Ниалл и набрел на тот же колодец.
— Дай мне воды, о женщина! — сказал он.
— Изволь, — сказала она, — но сначала поцелуй меня.
— Я поцелую тебя и возлягу с тобой, — отвечал ей Ниалл.
Потом опустился он на землю подле старухи и поцеловал ее. Когда же поднял он на нее глаза, то увидел девушку, прекрасней которой не найти в целом свете. Белым, словно снег в борозде, было ее тело сверху донизу. Мягкие, поистине королевские были у нее руки, длинные тонкие пальцы и стройные дивные икры. Сандалии из светлой бронзы были между ее мягкими белоснежными ногами и землей. Был на ней плащ драгоценный пурпурного цвета, что скрепляла блестящая серебряная заколка. Словно жемчуг, сверкали ее зубы, прекрасны были ее большие королевские глаза и красные, словно рябина, губы.
— Не наглядишься на тебя, о женщина! — молвил Ниалл.
— Воистину так, — отвечала она.
— Кто ты? — спросил юноша.
— Я Власть,- сказала она, а потом пропела:
О король Тары, я Власть, о великом поведаю благе и т. д.
— Иди теперь к своим братьям, — сказала женщина, — и возьми с собой воду. С этой поры вовеки пребудет власть у тебя и твоего потомства, кроме двоих из потомков Фиахра — Дати и Айлиля Молта. И еще один король будет из Мунстера, Бриан Борома, и все они станут короли без протеста*. Какой увидел ты меня прежде, ужасной, в зверином обличье и дикой, такова и власть, ибо редко достается она без сражений и распрей, но для кого-то оборачивается прекрасной и доброй. Не давай воды своим братьям, пока не поднесут они тебе дары — старшинство над ними и право поднимать твое оружие на локоть выше их.
*(…короли без протеста. — Дати (вариант имени — Нат И) вряд ли может считаться исторической фигурой. Айлиль Молт, о котором мы уже говорили, и Бриан Борома (герой битвы при Клонтарфе в 1014 г., где была одержана победа над норманнами) были действительно единственными королями не из потомства Ниалла. Правда, по некоторым источникам, верховными королями становились несколько раз и претенденты мунстерского происхождения.)
— Так я и сделаю, — ответил Ниалл.
Потом распрощался он с женщиной и принес воды братьям, но не поднес им, пока не обещали они все, что он просил, как научила его женщина. Велел он поклясться, что вовеки не выступят они против него и его потомков.
Потом отправились они в Тару. Подле нее воздели они свое оружие, и выше других на целую руку героя было оружие Ниалла. Сел Ниалл посреди братьев на ложе, и принялся король расспрашивать их. Рассказал ему Ниалл, как ходили они за водой и нашли источник да женщину и каково было ее пророчество.
— Отчего не расскажет об этом старший из вас, Бриан? — спросила Монгфинд.
— В обмен на воду отдали мы Ниаллу старшинство и верховную власть, — отвечали братья.
— Навеки отдали вы их, ибо с этой поры он и дети его будут вечно владеть и править ирландской землей, — сказал Ситкенн.
Так оно и вышло, ибо никто не владел больше Ирландией, кроме детей его и потомков до Крепкого Бойца из Уснеха Маэсеклайна, сына Домналла. Двадцать шесть потомков Ниалла были королями: десять из рода Коналла и шестнадцать из рода Эогана. Так сказал филид:
Знаю я, сколько их было, королей из рода Ниалла храброго, от Лоэгайре, не ошибусь, до Крепкого Бойца из Уснеха. Лоэгайре и сыновья, не сокрыть, Диармайт и Туатал могучий, девять из Аэд Слане и семь потомков Колмана. Шестнадцать от храброго Эогана, десять от свирепого дикого Коналла, быстро Ниалл получил власть для потомков навеки.
