Источник: Gray, Elizabeth A., Cath Maige Tuired: The second battle of Mag Tuired. //
Irish Texts Society 52, Kildare: Irish Texts Society, 1982.
Перевод: Анна Блейз
…Затем Луг послал Дагду разведать, что готовят фоморы, и задержать их, пока люди Ирландии не приготовятся к битве.
И пошел Дагда в стан фоморов и попросил о перемирии перед битвой. И просьбу его исполнили. Затем фоморы приготовили ему кашу, чтобы посмеяться над ним, потому что Дагда любил кашу необычайно. Взяли они королевский котел в пять локтей глубиной, и налили туда четырежды двадцать мер свежего молока, и добавили столько же муки и жира. И бросили туда же коз, овец и свиней, и сварили все это вместе с кашей. Затем вылили ее в яму, и Индех сказал Дагде, чтобы съел он все подчистую, а не то поплатится жизнью; пусть, мол, наестся досыта и не хулит фоморов, что те его не угостили как положено.
И взял Дагда свой черпак, а в нем хватило бы места улечься мужчине и женщине; и были в том черпаке половинки соленой свиньи и четверть сала.
И сказал Дагда: «Хороша эта еда, коли не только вкусна, а и навариста». Затем поднес полный черпак ко рту и добавил: «Как говорят мудрые старцы, “что ни есть в ней дурного, это ее не портит”».
Под конец согнул он палец и поскреб им камни да грязь на дне ямы. Съевши всю кашу, он погрузился в сон. Брюхо его раздулось, как домашний котел, и смеялись над тем фоморы.
Затем ушел он от них и двинулся к берегу Эба. Нелегко пришлось воину: огромный живот изрядно мешал ему в пути. И был он непотребен видом: плащ его доходил лишь до локтей, а серо-бурая рубаха — до зада. И волочил он за собой раздвоенную палицу, сдвинуть которую с места было под силу лишь восьмерым мужам, а след от нее был глубоким, как ров на границе королевства, который оттого и зовется «След Палицы Дагды». И непокрыто было длинное мужество его; на ногах же у Дагды были башмаки из конской шкуры щетиной наружу.
И встретилась ему девица1, прелестная юная женщина, отменная статью, с волосами, уложенными в прекрасные косы. Возжелал ее Дагда, но оказался бессилен из-за своего брюха. Девица сперва потешалась над ним, а после принялась с ним бороться. И бросила его так, что он ушел в землю по пояс. Гневно взглянул на нее Дагда и молвил:
— Что за дело у тебя ко мне, девушка? Зачем сбиваешь меня с пути?
— Дело вот какое: хочу, чтобы ты отнес меня на спине в дом моего отца.
— Кто твой отец? — спросил он.
— Я — дочь Индеха, сына Де Домнанна, — сказала она.
И снова набросилась она на него и стала избивать, да так крепко, что вся борозда за ним наполнилась испражнениями из его брюха; а дочь Индеха трижды осмеяла его, чтобы заставить нести ее на спине.
И сказал Дагда, что на нем гейс: не носить никого, кто не сможет назвать его по имени.
— Какое у тебя имя? — спросила она.
— Фер Бенн, — сказал Дагда.
— Маловато для тебя это имя! — сказала дочь Индеха. — Поднимайся и неси меня на спине, Фер Бенн!
— По правде сказать, не мое это имя, — молвил Дагда.
— Каким же именем тебя звать? — спросила она.
— Фен Бенн Бруах, — ответил он.
— Поднимайся и неси меня на спине, Фер Бенн Бруах! — сказала дочь Индеха.
— Не мое это имя, — сказал Дагда.
— Каково же твое? — спросила она
И сказал ей Дагда свое имя полностью. Она же тотчас сказала, повторив за ним:
— Поднимайся и неси меня на спине, Фер Бенн Бруах Брогалл Броумиде Кербад Каик Ролаг Булк Лабар Керрке Ди Бриг Олдатар Бойт Атген Бетай Бригтере Три Карбод Рот Римайре Риог Скотбе Обте Олатбе… Встань и унеси меня отсюда!
— Не смейся надо мною больше, девушка, — сказал Дагда.
— Нелегко это будет, — ответила та.
И выбрался Дагда из ямы, но сперва изверг из брюха всё без остатка, и долго девушке пришлось его дожидаться. Наконец, поднялся он и посадил девушку к себе на спину, а за пояс себе вложил три камня. И выпали те камни один за другим; говорят, однако, и по-иному: что это выпала из-под пояса его мошонка. Девица же вскочила на него и наподдала ему пониже спины, да так, что стали видны курчавые волосы у нее промеж ног. Тут Дагда и овладел той девицей, и они соединились друг с другом в любви. И остался след на берегу Белтрау там, где они сошлись.
Затем дочь Индеха сказала ему:
— Ты не пойдешь на битву, что бы там ни было.
— Непременно пойду, — сказал Дагда.
— Не пойдешь, — сказала она, — ибо я стану камнем при каждом броде через реку на твоем пути.
— Так тому и быть, — ответил Дагда, — но этим ты меня не удержишь. Наступлю я на каждый камень тяжкой пятою, и след пяты моей останется на каждом камне навеки.
— Так тому и быть, да только камни те перевернутся, скрывая от глаз [твои] следы. Не пройдешь ты мимо меня, пока не призову я сыновей Тетры [одного из королей фоморов] из сидов, ибо стану я огромным дубом при каждом броде через реку на твоем пути.
— Пройду, — сказал Дагда, — и след топора моего останется на каждом дубе навеки.
(Оттого и говорят люди о следах от топора Дагды [на дубах?].)
Тогда, наконец, сказала она:
— Вот теперь пусть фоморы выступают, ибо весь народ Ирландии уже собрался вместе.
И сказала она, что будет вредить фоморам, и споет против них заклятия, и обратит против них смертоносное искусство жезла: в одиночку она истребит девятую часть их войска…
