Перевёл: Дмитрий
Версия, по которой сделан перевод
Другая версия, откуда взяты некоторые комментарии
За пределами северного моря, в прекрасном дворце Берва, жил Колга Тяжелое Оружие, внук могучего Балора и король воинственных Лохланов. Великим и могучим был Колга.
Однажды что-то стало тревожить его, и сидел он со склоненной головой посреди своих великолепных палат, размышляя о подходящем решении. И созвал он на зеленый луг перед своим дворцом знатных людей.
Когда они собрались, Колга одел энар (ionar, короткая куртка), украшенный драгоценными камнями, взял с собой пару копий с рукоятями из светлой бронзы и вышел к ним. Со своего высоко трона он заговорил с ними, и даже самые отдаленные уши услышали его.
— Мой народ, — сказал он, — был ли я несправедливым правителем, или имеете ли вы причины жаловаться на меня, вашего владыку и короля?
Все как один ответили они:
— О, король, могучий и справедливый, Владыка Тяжелого Оружия, твой народ не видит вины за тобой. Приказывай нам, и мы подчинимся.
Заговорил Колга:
— Знаете ли вы, что я зовусь королем племен Лохлана и морских островов? И всё же есть один остров, который не признает мой власти.
И люди спросили, что это за остров.
— Это Эйре, остров зеленых холмов. Мои предки владели им, и много храбрых воинов погибло там в боях. Там пал Балор Могучие удары (он же Balor of the Evil Eye) и Катленда, его королева. Там пали сестры короля: Иран и Слана и многие другие. Наши предки действительно однажды обложили Эйре данью. Но мужи Эйре восстали и сбросили их в море, которое до сих пор красное от их крови. И Эйре больше не подвластна королям Лохлана. О, мужи Лохлана, мы опять должны подчинить этот остров и владеть им до тех пор, пока цветы ситника остаются бурыми.
— Ты мудр, король, — сказали знатные мужи Лохлана, — и решение твоё заслуживает нашего одобрения.
Затем, юркие скауты и посыльные стремительно собрали королевские войска и те подготовили изогнутые корабли с белыми парусами, которые, гонясь за белыми морскими лошадьми, не сделали они ни единой остановки, пока не достигли берегов Улада.
Произошло это триста три и тридцать лет после смерти Короля Израилевого на Голгофе. И был в это время королем Эйре Кормак сын Арта, который был сыном Конна Ста Битв. Правил Кормак из Тары Королей. (Темра-на-Ри).
Когда Кормак услышал, что чужой флот встал на якорь у берегов его дальней северной провинции Улад, он отправил гонцов с вестью о вторжении в Аллен (графство Килдэр, пятина Лейнстер), что стоял на склонах зеленых холмов, где жил Финн, предводитель четырех кланов Фениев, отважных и всегда готовых защитников острова Эйре.
Финн же, разослал весточки во все места, где жили фении. Он приказал им встретиться в оговоренном месте, рядом с местом, где войска Лохлана разбили лагерь.
Как только войска фениев встретились, они не стали терять времени и сразу же напали на чужаков, и те яростно встретили нападавших.
Уже казалось, что победа в кармане у бесстрашных Лохланов, но вот сквозь шум битвы пробился победный клич сынов Эйре.
Наконец, Оскар сын Ойшина, встретил короля Колга и вступил с ним в смертельную схватку. И вскоре, его сияющий щит был расколот, его шлем был покрыт вмятинами от ударов меча, кровь из глубоких ран хлынула из пробитой брони. Упал Колга Тяжелое Оружие, сраженный Оскаром, сыном Ойшина.
К закату солнца не осталось ни одного война Лохлана, кроме самого младшего сына короля Колга, Мидака. Финн, вернувшись в Аллен, взял с собой Мидака и дал ему высокий пост, как и положено принцу. Пока Мидак рос и мужал, он охотился и пировал с фениями, сражался с ними и всё это время изучал их убежища, охотничьи угодья, их замки и крепости. Так же он познавал их военную тактику.
И однажды на совете Фениев, Конан Маэль, сын Морны встал и спросил:
— О, король, разве ты не замечаешь, что юный принц Мидак, такой молчаливый и скрытный, изо всех сил старается преуспеть во всех делах, касающихся Фениев?
— Твоя правда, сын Морны, — ответил король и затем попросил Конана дать ему совет, как же поступить.
Ответил Конан:
— Я советую дать Мидаку землю и дом, отдалить его от дворца Аллен, и так он больше не сможет подслушивать наши секреты и планы.
Король послал за принцем, и когда тот явился, сказал ему:
— Ты знаешь, Мидак, что с тобой всегда обращались как с принцем. И негоже принцу жить в чужом доме. Выбери два любых имения (cantred, баронства) во всей Эйре, и они станут твоими, и ты сможешь оставить их своим потомкам.
Мидак выбрал богатое имение в Кенри (бывшее баронство Кенри в Лимерике) на реке Шаннон и остров (баронство Фергус, которое включает острова в графстве Клэр и устье реки Фергус) лежащий сразу за ним, дальше на север, у другого берега. Мидак выбрал эти два имения не просто так, а потому что река была здесь словно море, чьи бухты позволяли безопасно встать на якорь. Он надеялся, что однажды приведет флот и армию в Эйре и отомстит Финну и фениям за убийство отца и поражение его земляков.
В течение четырнадцати лет Мидак жил в своем новом доме, и не было в Эйре более богатого и процветающего бругайда (Brugaid, разновидность местного управляющего, которому разрешалось бесплатно владеть участком земли при условии, что он будет содержать там большое хозяйство вроде заезжего дома), чем он.
Однажды, Финн и Фении пошли охотиться в окрестностях Ферморка, на равнине Hy Conal Garva (теперь это два баронства: Верхнее Конелло и Нижнее Конелло, находящиеся юго-западнее Лимерика). Как только Фении начали погоню за добычей, Финн и часть его свиты поднялись на холм Кнокферна (Cnoc Dhoine Firinne, Knockfeerina волшебный холм рядом с городком Кром, графство Лимерик. Очень близко к Кенри, территории Мидака), чтобы получше всё разглядеть. Здесь они стали обустраивать место отдыха для охотников: поставили палатки, сделали мягкие подстилки из ситника и вереска и выкопали очаг.
Пробыв на холме не так уж и долго, они увидели высокого воина, который направлялся прямо к ним.
На нём была одета великолепная кольчуга от лучших мастеров Лохлана, поверх которой красовалась разноцветная мантия из прекрасного атласа. Широкий щит висел у него на левом плече, а лучи утреннего солнца заставляли блистать его шлем точно полированное серебро. Длинный меч с золотой рукоятью висел на его левом боку, а в правой руке он держал пару острых смертоносных копий.
Его появление было восхитительно величественным, и когда он подошел ближе, то предстал перед королем фениев на равных. Финн же спросил, откуда он пришел и какие вести принес.
Гость ответил:
— Нет необходимости говорить о месте, откуда я пришёл и нет у меня новостей. Я просто поэт, который принес тебе поэму, о, король Фениев.
— Вершина холма не место для поэзии, — сказал Финн, — дождись с нами конца охоты, чтобы отправиться в наш дворец, где мы выслушаем твою поэму и одарим тебя надлежащими дарами.
Но незваный гость сказал:
— Не желаю я идти в твой дворец. И я накладываю на тебя гейс, который вынуждает тебя выслушать мою поэму и разгадать её смысл.
Финн был вынужден выслушать гостя и тот пропел:
Я видел дом на берегу реки,
Что прославлен в былые времена,
Его Хозяин искусен в колдовстве,
И нельзя украсть его богатства.
Надежно он стоит на бегущих потоках.
Пир и радость для всех и навсегда,
Кто войдет в его открытую дверь
— Я могу объяснить эту поэму! — сказал Финн, — дом на берегу реки это Бруг, жилище Энгуса, самого умелого знатока колдовства, чем кто-либо ещё в Эйре.
— Ты угадал, — сказал гость, — но сможешь ли ты разгадать следующую строфу (rann)?
Видел я на юге светлоликую королеву,
Её кровать из хрусталя, а одеяние зелено,
Медлительны ее движения, но скорость высока,
И превзойдет темпом любого скакуна.
— Королева, о которой ты говоришь, это река Бойн, воды которой омывают южные стены Бруга. Её хрустальная кровать — это песочная кровать реки. Её зеленые одежды — это зеленые равнины, через которые она течет. Река действительно течет медленно, однако ее воды обходят весь мир за семь лет, даже самому быстрому скакуну такое не под силу.
— И опять ты прав, — сказал поэт, крепче сжав свои копья.
Финн попросил поэта рассказать кто он и откуда пришёл, но Конан Маэль внезапно заговорил:
— Мудр ты, о, Финн и распутал ты загадочные строфы, но сейчас твоя мудрость подводит тебя. Не смог ты отличить друга от недруга, что этот поэт – Мидак, которого ты воспитал в своем доме и который сейчас недруг тебе. Он долго наслаждался дарованными тобой богатствами. И несмотря на то, что он один из фениев, никогда он не приглашал погостить у себя никого из нас.
На это ответил Мидак:
— Мой дом никогда не оставался без пиршества, достойного любого короля или вождя. И в приглашении вы не нуждались, ибо я был одним из вас. Но пусть это останется в прошлом. Этой ночью я подготовлю достойный пир, и накладываю на вас гейс, прийти и пировать. Запомни, сегодня ночью принц Мидак ждет Финна и его воинов-фениев во Дворце Рябин.
Мидак указал на дорогу к своему дому и ушел, сказав, что он ещё должен успеть сделать последние приготовления, чтобы успеть к их прибытию.
Финн держал совет со своими товарищами, и решили они, что Ойшин, сын Финна, вместе с пятью вождями Фениев с их свитами останутся на холме дожидаться охотников. Финн же и остальные вожди отправятся во Дворец Рябин, и как только они прибудут туда, Финн должен будет отправить весточку об успешном прибытии. Когда же Ойшин дождется возвращения охотников, они тотчас отправятся к Мидаку.
Когда Фении приблизились к дворцу, они были обескуражены его величием и великолепием, они удивились, как могли не видеть его раньше. Он стоял на зеленой равнине окруженный огромным количеством рябин на которых висели большие грозди алых ягод. Широкая река текла по зеленой равнине, и берег, ближайший ко дворцу, был скалистым и высоким, а крутая тропинка вела вниз к броду.
У самого же дворца царила тишина и уныние, и никто не вышел встретить их.
Финн опасался обмана и повернул бы назад, но гейс не позволял ему этого. Большая дверь была широко распахнута, но, когда они вошли, внутри оказалось пусто – ни хозяина, ни гостей, ни слуг. Никогда еще они не видели такого великолепного пиршественного зала. Огромный огонь, ярко горевший посреди зала, не испускал дыма, но источал сладкий аромат, который освежал и радовал воинов. Повсюду стояли богатые лавки, накрытые пледами и мягкими блестящими мехами. Изогнутые стены (дома у кельтов были круглыми и из дерева) были сделаны из досок, плотно подогнанных и отполированных как слоновая кость. Каждая доска была окрашена иначе, чем та, что была выше и ниже, так что все стены комнаты от пола до крыши были окрашены в яркие цвета.
Не дожидаясь больше, вожди уселись на скамьях и лавках, и стали ждать прихода хозяина пира.
Вскоре дверь отворилась и вошёл Мидак. Он внимательно и молчаливо осмотрел каждого война, а затем развернулся и так же стремительно ушёл. Огромная дверь захлопнулась за его спиной.
Фении были так удивлены, что никто из них не смог выговорить и слова.
Первым повисшую в воздухе тишину нарушил Финн:
— Друзья мои, я удивлен и обескуражен всем этим не меньше вашего. Хозяин дома не обмолвился с нами и словом, не поприветствовал нас и, хотя мы были приглашены на пир, нам ничего не приготовили.
— Есть у нас ещё один повод удивиться, — сказал Гол мак Морна, — огонь, который был чистым и бездымным, когда мы его в первый раз увидели, огонь, который пах лучше любых цветов на лугу, теперь наполняет зал отвратительной вонью и поднимает к потолку клубы черного дыма.
— И ещё один, даже более чудесный повод удивиться, — сказал Даскин (ловкий?), — доски, из которых сделаны стены этого зала были гладкими и не было видно стыков между ними, когда только мы пришли сюда, но сейчас это просто грубые палки, что неуклюже переплетены ветвями рябин. Поверхность их груба, как будто рубили и тесали их тупыми топорами.
— И узрите, — сказал Фёлан, сын Аэда Малого, — вместо семи больших дверей, широко распахнутых и смотрящих на сияющее солнце, как это было по прибытии, я вижу только одну маленькую, плотно закрытую дверь, смотрящую прямо на север.
— И самое удивительное, — молвил Конан Маэль, — все эти богатые меха, пледы и скамьи на которые мы сели, когда пришли сюда, исчезли! И сидим мы на стылой земле. Холодной, как снег, выпавший за ночь (As cold (white) as the snow of one night – обычное сравнение у кельтов. Снег выпавший за одну ночь кажется более холодным, из-за контраста с зеленой травой, которую ты видел ещё вчера).
Сказал Финн:
— Вы знаете, друзья мои, что не задерживаюсь я в доме с одной дверью. Так пусть же кто-нибудь встанет и выбьет эту узкую дверь, чтобы могли мы покинуть эту гадкую берлогу.
— Я сделаю это! — воскликнул Конан.
Он схватил свое длинное копье и воткнув его в пол, попытался вскочить на ноги, но не смог он пошевелиться.
— Увы, друзья, — с нотками отчаяния заговорил фений, — И вот самое удивительное: я надежно привязан каким-то друидическим заклинанием к стылому глиняному полу Дворца Рябин.
Остальные тоже не смогли сдвинуться с места.
И тут заговорил Гол:
— Теперь совершенно ясно, что Мидак предал нас и грозит нам теперь опасность. Умоляю тебя, положи свой большой палец под зуб Знания (вообще должен быть Большой палец Знания (Мудрости), см. The Boyhood Deeds of Fionn) и открой нам, как спастись из этой ловушки.
Финн сунул большой палец под зуб Знания и на некоторое время задумался. Затем внезапно вынул его, откинул голову и громко застонал.
— О, боги, пускай это только боль в пальце заставила тебя издать этот стон, — забеспокоился Гол.
— Увы, но нет, — сказал Финн, — я боюсь, что смерть моя близка, и смерть моих товарищей тоже. Не может быть у нас даже надежды вырваться из коварной западни Мидака. Находится здесь армия чужеземцев, что привел Мидак на нашу погибель. Шиншар (Sinsar, совр. ирл. sinsear, старший, высший), повелитель битв, с шестнадцатью воинственными князьями, пришедшие из Греции, под его контролем. Его сын, Бурбэх Надменный командует отрядом свирепых рыцарей. Кроме того, три короля с острова Тыле (Inis Tuile, имеется ввиду Скандинавия) уже движутся сюда, разъяренные как драконы. Именно они помогли Мидаку заточить нас во дворце, ибо глина под нами, это магическая глина с острова Тыле. Мощными заклинаниями Мидак принес в свой дворец эту глину. И чары не могут быть разрушены, пока кровь трех королей не окропит этот пол.
Услышав такие вести, некоторые воины молча пролили горькие слезы, а некоторые – громко заплакали.
И Финн опять заговорил:
— Не подобает нам, друзья, плакать точно девкам, даже под угрозой смерти. Давайте лучше споём Дорд Фиан, распевно и грустно, как никогда раньше. Пусть песня утешит нас перед смертью.
И обреченные войны запели. И пока они пели, сын Финна Фихна и Ишна, сын Свена Селга, спустились с Кнокферны, и почти достигли Дворца Рябин. Финн не сообщил об успешном прибытии и фении беспокоились, что их товарищи попали в беду. Дождавшись ночи, они пошли на разведку и приблизившись к Дворцу, они не смогли рассмотреть его во мраке ночи, но услышали, песнь фениев: громкую, грустную и распевную.
— Наши друзья живы, — радостно сказал Ишна.
Фихна ответил ему:
— Я бы не был так уверен. Только во время опасности и беды Финн так поёт Дорд Фиад, распевно и грустно.
Когда песня закончилась, Финн услышал разговоры снаружи, и узнав голос Фихны, сказал:
— Не подходи ближе, сын мой, ибо это место наполнено злой магией, и Мидак удерживает нас здесь с помощью колдовства королей Тыле.
Но Фихна и Ишна сказали, что не уйдут отсюда, пока не вызволят своего короля из беды.
Ответил им Финн:
— В том дворце, что стоит на острове собралось полчище чужеземцев, которые намереваются уничтожить нас, но, чтобы попасть сюда, им нужно пройти реку вброд. Брод же находится под тенью стен этого дворца, и он ухабист и сложен для переправы. Один хороший воин может поспорить с десятком, если твердо станет тут. Иди и защищай переправу, может мы еще дождемся помощи.
Фихна и Ишна обрадовались, что могут быть полезными храбрым вождям, заключенным сейчас в заколдованном дворце. Они договорились между собой, что Ишна встанет на броде, а Фихна отправится во дворец на острове.
Во дворце на острове весь день шел пир, все пили. Их веселила мысль о том, что Финн со своими людьми надежно заперт во Дворце Рябин. Вечером же, один ярл встал и сказал, обращаясь к Шиншар:
— Сейчас я пойду в заколдованный дворец и принесу сюда голову Финна мак Кула и ты ещё больше зауважаешь меня!
Он взял с собой немалое количество рыцарей. Когда они достигли брода у Дворца Рябин, ярлу показалось, что он видит в темноте силуэт воина по ту сторону. Он громко окликнул его, спросив к какому роду он принадлежит: благородному или нет. И Инша ответил, что принадлежит он к роду Финна мак Кула.
— Ха! — воскликнул ярл, — мы как раз идем во Дворец, чтобы принести Шиншар голову Финна. Ты можешь проводить нас до дверей.
— Слушай меня, приспешник Шиншар, — отвечал Ишна, — я охраняю этот брод и предупреждаю тебя, ни один враг Финна не пройдет через него.
— Пройдите брод, — приказал ярл своим рыцарям, — посмотрим, сможет ли этот герой сражаться так же хорошо, как и угрожать.
Ишна успешно отразил атаку и когда долгий бой закончился, берег был завален телами убитых чужеземцев, но жестокая схватка сильно измотала его. Ярл, увидев сколько его воинов было убито, обезумил от ярости и напал на измученного и раненного Ишну. Не выдержав натиска, фений пал там, где стоял, и ярл обезглавил его. Ликуя, он забрал трофей с собой.
Финн и его товарищи, сидевшие в жалком положении внутри проклятого Дворца, слышали звуки боя: лязг оружия, крики воинов. Через некоторое время всё стихло, и они не знали, чем закончился этот бой.
Когда ярл подошел к воротам дворца, он встретил Финху, который проводил тут разведку. Фений заговорил первым, спросив ярла откуда он идет.
— Я иду, — ответил ярл, — от брода, что лежит под тенью Дворца Рябин и несу я голову молодого воина, который преградил мне путь и который убил так много моих воинов, не пропустив нас к Финну. Вот, ты можешь увидеть эту голову. Я убил его в схватке один на один и теперь несу кровавый трофей Шиншар, королю Греции.
— Только утром я видел храбрый блеск с в этих тусклых глазах и молодой румянец на этих бледных щеках! — сказал Фихна и уже гневно продолжил, — Знаешь ли кому ты показал свой ужасный трофей?
— Разве ты не один из рыцарей Шиншар?
— Я нет. И ты тоже сейчас перестанешь им быть, — сказал Фихна, обнажая меч.
И они сразились. И пал ярл от руки Фихны, что мстил за убитого товарища.
Фений отнес голову ярла в Дворец Рябин и рассказал Финну что произошло. Финн, услышав о смерти Ишны, оплакал его и сказал:
— Да прибудет с тобой победа и благословение, сын мой, ты правильно поступил. А теперь возвращайся и охраняй брод.
Фихна вернулся и сел на краю брода.
Тем временем, в замке на острове, брат убитого ярла, Киаран заметил его долгое отсутствие и обратился к своей свите:
— Прошло много времени, с тех пор, как мой брат отправился во Дворец Рябин. Я беспокоюсь, что их поход мог закончился бедой.
И Киаран отправился на поиски своего брата, взяв с собой отряд рыцарей. Когда они подошли к броду, то увидели Финху на другой стороне реки, и Киаран окликнул его и спросил, кто он такой и, кто устроил здесь такую бойню.
— Я из семьи Финна, сына Кула! — ответил Фихна, — и по его приказу я охраняю этот брод. Что же касается убийства этих рыцарей, то я предупреждаю вас: не ходите по эту сторону брода, ибо я отвечу вам не словами, но делом.
Но войско Киарана всё равно кинулось в атаку через реку. И после яростного сражения из них остался только один человек, который побежал назад, чтобы рассказать всем, что произошло тут. Фихна же, раненый и уставший, остался охранять брод дальше.
Мидак, выслушав вести, что принес выживший воин пришел в ярость и решил прибегнуть к хитрости:
— Среди фениев есть Конан Маэль, человек, который больше любого в Эйре любит вкусно поесть и выпить. Вместе с моими людьми, мы принесем ему вкусную еду и питье — не для того, чтобы доставить ему удовольствие, а чтобы мучить его видом и запахом того, чего он не может вкусить.
И Мидак с воинами тоже попытался форсировать брод.
В это время Фата и Дина Светлоликий спустились с Кнокферны, и почти достигли Дворца Рябин. Они пошли проверить куда делись их товарищи.
— Я слышу звуки отдаленного боя, сражения могучих героев, — сказал Фата.
— И я тоже, — ответил Дина, — слышу этот звук, что заставляет сердце любого воина биться чаще. Давай же поспешим к месту сражения.
Они бежали быстрее ветра, пока не достигли крутого обрыва над рекой. В тусклом свете луны они увидели заваленный трупами брод и двух воинов, что схлестнулись в смертельной битве на противоположном берегу. Дина поспешил вниз, он на ходу сунул палец в шелковую петлю своего копья и метнул его. Бросок со смертельной точностью ударил Мидака и железный наконечник прошел тело насквозь, выйдя с другой стороны на целую руку. Мидак, чувствуя скорую смерть, из последних сил, со всей яростью ударил Финху, свалив его на землю и упал сам, чтобы тоже уже никогда не подняться.
— Если бы я нашел тебя мертвым, то не тронул бы твое тело. Но я настиг тебя ещё живым, поэтому я отрежу твою голову. Она станет достойным Эйреком (eric, штраф за убийство) Финну за его сына, — сказал Дина.
Не теряя времени, он понес голову Финну, оставив Фату охранять брод.
Дина рассказал о битве королю и тот сказал:
— Да прибудет с тобой победа и благословение, Дина, ты поступил по совести. А теперь возвращайся, молю тебя, и охраняй брод, иначе сгинем мы все. Сидим мы здесь, заколдованные и беспомощные и только кровь трех королей Тыле может вызволить нас. Знаю я, что придут фении и помогут тебе, но предстоит тебе охранять брод до самого восхода солнца.
— О, Финн, эта рука никогда не подведет тебя. И Фата предан тебе, король фениев.
И, простившись со своими товарищами, Дина уже собирался возвращаться к броду, но вдруг Конан Маэль со стоном сказал:
— Несчастен час, в который я пришел в этот дворец. Холодна и неудобна глина, на которой я сижу, но хуже всего то, что я так долго не ел и не пил. Там, во дворце на острове, есть много вина и вкусной еды, Дина, и я умоляю тебя, потому что я больше не могу выносить эту пытку, принеси мне из дворца столько еды, сколько я смогу съесть, и полный рог вина.
— Беда на голову того, кто произносит столь эгоистичные слова, — сказал Дина, — мало того, что мы должны защищать вас от чужеземцев, так еще нужно раздобыть еды для ненасытного Конана Маэля!
— Если бы красивая девица попросила бы тебя о таком одолжении, ты бы сделал всё возможное, чтобы угодить ей. Ты, человек, который столько раз крал моих женщин, был бы рад увидеть, как я умру от голода в этом подземелье!
— Прекрати упрекать меня, я добуду тебе еды, — ответил Дина, — лучше я встречусь с опасностью лицом к лицу, чем буду терпеть здесь унижения.
Дина вернулся к Фате и сказал, что ему нужно сходить в замок и достать еды для Конана Маэля. Фата же рассказал ему о еде, которую Мидак оставил на том берегу и предложил ему отнести её Конану.
— Если я так поступлю, — сказал Дина, — он будет насмехаться надо мной, что я взял еду из рук мертвеца. И если его удар можно выдержать, то яд его языка выдержать сложнее.
Затем Дина поспешил во дворец, и когда он приблизился, то услышал шум пира и, осторожно заглянув в открытую дверь, увидел накрытые столы, Шиншар и его сына Бурбэха, которые сидели выше всех остальных. Дина бесшумно прошел в темный коридор и с обнаженным мечом стал ждать. Когда слуга с большим, украшенным орнаментом рогом, наполненным вином, прошел рядом с ним, он быстрым и точным ударом отрубил ему голову и выхватил рог из руки, прежде чем тот упал. При этом не было пролито и капли вина. Кроме этого, Дина смог раздобыть блюдо с едой неподалеку от того места, где сидел Король. Добыв всё необходимое, он без помех покинул дворец на острове.
Подойдя к броду, Дина увидел спящего на берегу Фату. Сперва Дина был настроен разбудить его, но передумал и оставил его в покое и отправился во Дворец Рябин с едой для Конана.
— У меня с собой отличная вкусная еда для тебя. Но как мне её передать, Конан? – спросил Дина, стоя снаружи дворца под низкими ветвями рябин.
— Кинь её через то маленький проем, — ответил тот.
Дина так и сделал. Как только он бросил еду, Конан поймал ее своими большими руками и жадно съел.
Дина опять спросил:
— У меня есть красивый рог с прекрасным вином. Как мне его тебе передать?”
— За замком есть место, где легким прыжком можно достигнуть нижнего парапета. Ты пройдешь по нему и когда окажешься прямо надо мной, проделай копьем дырку в крыше. Через дырку ты сможешь вылить мне вино.
Дина сделал так, как сказали и когда он стал лить вино, Конан поднял свой огромный рот и выпил всё до последней капли. Затем Дина вернулся к броду. Он опять обнаружил спящего Фату, но опять не стал будить его.
Когда короли с острова Тыле узнали, что Мидак и его рыцари были убиты у брода, они сказали:
— Молодой король Лохлана поступил глупо, пойдя на этот шаг без совета с нами. Только мы имеем право убить пленников наших чар во Дворце Рябин.
Три короля собрали грозный отряд и отправились с ним во Дворец Рябин, вскоре они достигли брода и в тусклом свете увидели Дину на противоположном берегу и поприветствовали его:
— Лик прекрасной луны благоволит тебе, воин.
Они добрыми словами попытались уговорить его покинуть брод, но Дина, точно высокий столб, крепко стоял на месте и хмуро смотрел на них.
— Беды на ваши головы, коварные чужеземцы. Постарайтесь не приближаться ко Дворцу Рябин, ибо я буду защищать его до последней капли крови.
Чтобы разбудить Фату, Дина стал громко кричать «Pharra! Pharra!» — боевой клич кланов Эйре.
Рыцари, стремительно бросились на Дину, но могучий герой встретил их, как скала встречает волны, и сразил их, как только оказались они в пределах досягаемости его меча. Грохот оружия и звон мечей разбудили Фату, и тогда он тоже напал на врага, и многие рыцари упали от его руки на землю. Битва была долгой и жестокой, когда она закончилась, три свирепых короля были повержены и лежали они на земле. Дина лишил их голов и вернулся с Фатой во Дворец Рябин. Когда они приблизились к двери, Финн, узнав их голоса и шаги, громко крикнул, чтобы узнать, как у них идут дела:
— Грохот этой битвы превзошли все, что мы слышали до этого, и мы не можем даже представить, чем же она закончилась.
— О, король Финн! Мы с Фатой убили трех королей Тыле. Вот их окровавленные головы, — поспешил ответить Дина.
— Да прибудет с тобой победа и благословение, Дина! Вы с Фатой сражались в героической битве, достойной фения из Эйре. А теперь же, окропите дверь королевской кровью.
Дина послушался. Через несколько мгновений дверь с треском распахнулась. Бледные и обессилевшие воины сидели на стылом глиняном полу, но едва он был окроплен кровью трех королей, как они вскочили на ноги с ликующими криками. Чары действительно были разрушены, и, радостно обнимая друг друга, освобожденные герои возблагодарили Нейта, бога битвы, за свое освобождение.
Но главная опасность всё ещё нависала над ними и первым делом Финн стал обдумывать как её устранить:
— Яд их отвратительных заклинаний истощил нас так, что мы теперь не можем сражаться, но на рассвете, наши силы вернуться.
Он пошел к броду и сказал Дине и Фате, что они должны продолжать охранять брод до рассвета, когда он и его воины восстановят свои силы. В это время, несколько человек, спасшихся после последней битвы у брода, принесли Шиншар весть о судьбе трех королей. Но об освобождении пленников Дворца Рябин они не могли рассказать, так как сами не знали об этом. Бурбэх Надменный выслушал их и сказал:
— Слабы были те воины, что пытались пересечь брод. Теперь я должен пойти туда, убить Финна и бросить его голову к ногам моего отца.
Он собрал своих воинов и выдвинулся из замка. Когда Дина и Фата увидели, что к ним приближается тьма тьмущая чужеземцев, они всей душой возжелали скорейшего наступления утра. Но не о себе думали они, так как не было в них страха перед врагом, а боялись за Финна и его воинов.
И вновь на переправе началось побоище.
Вскоре над широкой равниной Кенри взошло солнце. Последний яд заклятий вырвался из костей и сухожилий узников Дворца Рябин, как только первые лучи блеснули на их копьях. Они радостно схватились за оружие и направились к броду, но перед этим отправили ловкого Даскина на холм Кнокферна, что бы тот сообщил о битве Ойшину.
И пока шла битва, лучи восходящего солнца ярко играли на шлемах и клинках сражающихся. В этой битве, Гол сын Морны сразил Бурбэха.
Гонец принес известие о смерти сына Шиншар и его людям. Крики скорби раздавались со всех сторон, но король, скрывая свое горе, собрал все свое войско и повел его к полю битвы у брода.
Когда же Даскин достиг холма Кнокферна, все герои, стоявшие там лагерем, отправились во Дворец Рябин и прибыли на обрыв над бродом как раз в тот момент, когда Шиншар и его армия подошли с противоположной стороны.
И вот сражение на некоторое время прекратилось чтобы обе армии построились в боевые порядки; и ни та, ни другая сторона не желала избегать битвы.
Фении были разделены на четыре отряда: клан Баскин, клан Морна, клан Смоль и клан Навнан, и вместе они двинулись в бой под своими шелковыми знамёнами. Их шлемы сверкали драгоценными камнями, широкие красивые щиты несли они на левом плече; их острые мечи висели на левом боку, а в руках они держали свои смертоносные копья. И когда они вступили в бой, Эйре ещё не видела такой храбрости.
Оскар, передыхая от битвы, огляделся и увидел Шиншар, окруженного своими лучшими воинами. Оскар стал прорываться к нему сквозь сражение. Шиншар увидел его и мрачно засмеялся: он был рад отомстить за смерть сына, убив своими руками внука Финна.
И два великих героя столкнулись в смертельном поединке. В конце концов, Оскар могучим ударом, которому не смог бы противостоять ни большой щит, ни малый, снёс голову Шиншар. Увидев это, фении возликовали, а армия чужеземцев начала отступать. Их преследовали и рубили. Тем, кому посчастливилось, добежали до своих кораблей, сняли их с якорей и ушли в море. И только ветер Эйре, что дул над водами доносил до их ушей торжествующую песню Дорд Фиан.
