Библиотека всемирной литературы.
Серия первая. Том 8. Исландские саги. Ирландский эпос
Перевод А.А. Смирнова
Время возникновения этой саги с трудом поддается определению. Она сложилась, бесспорно, еще в средние века, по позднее большей части других, собранных нами здесь саг. Помимо прочего, об этом свидетельствует отсутствие в ней первобытно-суровых, героических черт. Характерно прозвище Байле, буквально означающее «тот, о котором все хорошо говорят», а также заключение, в котором поэт словно оглядывается на седую старину. Вообще зто уже переход от эпоса к сказке.
Байле Доброй Славы был единственным сыном Буана. Он вызывал любовь к себе во всех, кто хоть раз его видел или только слышал о нем, как в мужчинах, так и в женщинах, из-зч доброй молвы, шедшей о нем. Но сильнее всех полюбила его Айлей, дочь Лугайда. Он полюбил ее также. И они сговорились встретиться в Росс-на-Риге, что на берегу Войны Брегской, чтобы заключить там союз любви.
Байле двинулся в путь из Эмайн-Махи к югу и, миновав гору Фуат и равнину Муртемне, достиг местности, прозванной Трайг-Байли. Там он и его спутники выпрягли коней из колесниц и пустили их пастись на лужайке.
Они отдыхали там, когда вдруг предстал им страшный образ человека, направлявшийся к ним со стороны юга. Он двигался стремительно, он несся над землей, как ястреб, ринувшийся со скалы, как ветер с зеленого моря. Наклонен к земле был левый бок его.
— Скорей к нему!- воскликнул Байле.- Спросим его, куда и откуда несется он, к чему спешит так.
— Я стремлюсь в Туайг-Инбер,- был ответ им.- И нет у меня иной вести, кроме той, что дочь Лугайда полюбила Байле, сына Буана, и направлялась на свиданье любви к нему, когда воины из Лагена напали на нее и убили ее, как и было предсказано друидами и ведунами, что не быть им вместе в жизни, но что в смерти будут они вместе вовеки. Вот весть моя.
И с этим он покинул их, и у них не было силы удержать его.
Когда Байле услышал это, он упал на месте мертвым, бездыханным. Вырыли могилу ему, насыпали вал вокруг нее, поставили каменный столб над ней, и стали улады справлять поминальные игры над могилой его. И выросло тисовое дерево на могиле этой, с верхушкой, похожей видом на голову Байле. Потому-то и зовется место это Трайг-Байли.
А страшный образ направился после этого на юг, в то место, где была Айлен, и проник в лиственный домик ее.
— Откуда явился этот неведомый? — спросила девушка.
— С севера Ирландии, из Туайг-Инбер,- был ей ответ.
— Какие же вести несешь ты? — спросила девушка.
— Нет у меня вести, из-за которой стоило бы печалиться здесь, кроме той, что в Трайг-Байли видел я уладов, справлявших поминальные игры, после того как вырыли они могилу, насыпали вал вокруг нее, поставили каменный столб над ней и вырезали имя Байле, сына Буана, из королевского рода уладов. Ехал он к милой своей, к возлюбленной, которой отдал сердце свое, но не судьба была им вместе быть в жизни, увидеть друг друга живыми.
Он унесся, окончив злую повесть свою. Айлен же упала мертвой, бездыханной, и погребли ее, как и Байле. И выросла яблоня из могилы ее, разрослась она на седьмой год, а на верхушке ее — словно голова Айлен.
Когда прошло семь лет с того дня, друиды и ведуны срубили тис с головой Байле и сделали из его ствола таблички, на которых поэты и рассказчики стали записывать повести о любви, сватовствах и разных деяниях уладов. Так же поступили и лагены с яблоней Айлен; а они писали о своих деяниях на табличках из ее ствола.
Настал канун Самайна, и все собрались праздновать его у Кормака, сына Артасына АртаСогласно хроникам, Кормак был верховньм королем Ирландии с 226 по 266 г. Отец его Арт упоминается в саге «Исчезновение Кондлы Прекрасного». Приурочение событий данной саги к III в., без сомнения, произошло позже и отнюдь не доказывает ее древности.. Поэты и люди всех ремесел сошлись на праздник, по обычаю, и были туда же принесены таблички эти. Увидев их, Кормак велел подать их ему. Взял он их, одну в правую, другую в левую руку, так что они были обращены лицом друг к другу. И тогда одна сама прыгнула к другой, и они соединились так, как жимолость обвивается вокруг ветви; и невозможно было разъединить их.
Так и сохранили их, как другие драгоценные предметы, в сокровищнице Темры.
Сказал поэт:
Благородная яблоня Айлен,
Несравненный тис Байле!
Того, что хранят нам древние песни,
Не понять неразумному слуху.
