Сага эта служит ключом к пониманию многих других событий из жизни Кухулина (напр., Боя Кухулина с Фердиадом), Тема ее гораздо шире заглавия. Наряду с самим сватовством, она повествует о первых подвигах юного Кухулина. Обычно в сказаниях такого типа о сватовстве отец девушки, враждебный к жениху, ставит условием выполнение ряда опасных поручений, в которых тот должен погибнуть. Рассказчик использовал этот момент, чтобы дать картину „воинского обучения“ Кухулина. Характерна роль обучающих его воительниц—палениц, в образе которых можно видеть след древнего матриархата.
До нас эта сага дошла в двух редакциях. Древнейшая из них, к сожалению, сильно испорчена и кроме того утрачено ее начало; поэтому мы вынуждены были избрать для перевода другую, позднейшую, сложившуюся уже после появления скандинавов в Ирландии (IX—X в.в.). Стиль ее, пространный и неровный, местами уже сбивается на сказочный. Многие мотивы ее, как напр. львообразный зверь, в котором можно узнать мотив „помогающего герою зверя», также скорее сказочного, чем чисто эпического характера.
Текст обеих редакций издан К. Меуег’ом, по одному списку—в „Archaeological Review», т. I (1888), по другому— в „Zeitschr. für Celt. Philologie», т. Ill (1901), стр. 229. Мы позволили себе сделать в нашем переводе незначительные сокращения.
Перевод: А.А. Смирнова; 1929 г.
Жил некогда великий и славный король в Эмайн-Махе, Конхобар, сын Фахтны Фатаха [1]. Блага и богатство были в изобилии у уладов, пока правил он. Мир был тогда, спокойствие, и всем людям — добрый привет. Было вдоволь плодов и всякого урожая, а также и жатвы на море. Были довольство, справедливость и доброе владычество над людьми Ирландии в течение всего этого времени. В королевском доме в Эмайн были благолепие, пышность и всякое обилие.
Вот как был устроен дом этот, Красная Ветвь [2] Конхобара, — совсем на подобие Медового Покоя в Темре [3]. Девять лож было от очага до стены. В тридцать пядей высоты были стены этого дома. Резьба по красному тису украшала их. Снизу был деревянный пол, сверху — черепичная крыша. В передней части покоя было ложе Конхобара, с серебряным основанием и бронзовыми столбами. Верхушки столбов сверкали золотом и были усыпаны самоцветными камнями, так что и днем и ночью было одинаково светло вокруг ложа. Сверху же над королем, со стропил крыши, спускалась серебряная доска, издававшая звон. Когда Конхобар ударял в нее своим королевским жезлом, все улады замолкали. Двенадцать отделений для двенадцати повелителей колесниц были расположены вокруг ложа короля.
Поистине, все доблестные воины из числа мужей Улада находили себе место в королевском доме во время попоек, и все же не было при этом никакой тесноты. Блестящи, статны, прекрасны были доблестные воины, люди Улада, собиравшиеся в этом доме. В нем происходило много великих собраний всякого рода и дивных увеселений. Были там игры, музыка и пение, герои показывали подвиги ловкости, поэты пели песни свои, арфисты и музыканты играли на своих инструментах.
Однажды собрались мужи Ирландии в доме Конхобара, в Эмайн-Махе, чтобы распить иарнгуал [4]. По сто раз наполнялись чаши в такие вечера. Такова была попойка вокруг иарнгуала, что все мужи Улада сразу находили свое полное удовлетворение. Повелители колесниц уладские показывали подвиги своей ловкости при помощи веревок, протянутых от одной двери этого дома к другой. Девятью двадцати да еще пятнадцати пядей — были размеры дома. Три приема ловкости совершали повелители колесниц: прием с копьем, прием с яблоком и прием с острием меча. Вот имена вождей колесниц, совершавших все это: Конал Победоносный, сын Амаргена; Фергус Храбрейший, сын Ройга; Лойгаре Сокрушитель, сбш Коннада; Кельтхайр, сын Утехайра; Дубтах, сын Лугайда; Кухулин, сын Суалтама; Скел, сын Барнене, страж Эмайн-Махи [5].
Всех превосходил Кухулин в подвигах быстротою и ловкостью. Женщины Улада сильно любили Кухулина за ловкость в подвигах, за проворство в прыжках, за превосходство ума его, за сладость речи, за красоту лица, за прелесть взора его. Семь зрачков было в королевских глазах его, четыре в одном глазу и три в другом. По семи пальцев было на каждой руке его, по семи на каждой ноге. Многими дарами обладал он: прежде всего — даром мудрости (пока не овладевал им боевой пыл), далее — даром подвигов, даром игры в разные игры на доске, даром счета, даром пророчества, даром проницательности. Три недостатка были у Кухулина: то, что он был слишком молод, то, что он был слишком смел, и то, что он был слишком прекрасен.
Стали думать мужи Ирландии, как им быть с Кухулином, которого так чрезмерно любили их жены и дочери. Ибо Кухулин не был еще в это время женат. И было общее решение: сыскать девушку, которую Кухулин согласился бы избрать себе в невесты. Ибо они были уверены, что человек, у которого будет жена для любви и ухода за ним, станет меньше соблазнять их дочерей и вызывать любовь в их женах. А кроме того их смущало и страшило, как бы Кухулин не погиб в юности. Потому и хотели они дать ему жену, чтобы он оставил после себя наследника; ибо они знали, что возродиться вновь он мог только чрез самого себя [6].
Итак, Конхобар послал девять мужей по всем областям Ирландии искать жену для Кухулина: не найдут ли они в каком замке или селении Ирландии дочери короля, князя или какого владельца, к которой захотел бы Кухулин посвататься. Но все посланцы вернулись ровно через год, в тот же самый день, объявив, что не нашли девушки, которую Кухулин захотел бы выбрать себе в невесты. Тогда Кухулин сам отправился свататься к девушке, которая, знал он, обитала в Садах Луга — к Эмер, дочери Форгала Хитрого. Взошел Кухулин вместе с Лойгом, сыном Риангабара, на колесницу. Это была та колесница, за которой стая коней других колесниц Улада не могла поспеть, по причине быстроты и стремительности самой колесницы и героя, сидевшего в ней.
Кухулин застал девушку на лужайке для игр, окруженную ее молочными сестрами, дочерьми владельцев земель, расположенных вокруг замка Форгала [7]. Все они учились у Эмер шитью и тонкой ручной работе. Из всех девушек Ирландии была она единственной достойной того, чтоб Кухулин к ней посватался. Ибо она обладала шестью дарами: даром красоты, даром пения, даром сладкой речи, даром шитья, даром мудрости, даром чистоты. Кухулин сказал, что не возьмет за себя девушку иную, нежели равную ему по возрасту, по облику, по происхождению, по уму и по ловкости, и чтоб была она при этом лучшей мастерицей в шитье из всех девушек Ирландии, ибо никакая другая не годится ему в жены. И так как Эмер была единственной девушкой, удовлетворявшей этим условиям, то Кухулин и избрал ее из всех, чтобы посвататься к ней.
В праздничном наряде явился Кухулин в этот день к Эмер для беседы с ней, чтобы показаться ей во всей своей красе. Заслышали девушки, сидевшие на скамье перед замком, приближающийся к ним стук конских копыт, шум колесницы, треск ремней, скрип колес, гром героя, звон его оружия.
— Пусть взглянет одна из вас, — сказала Эмер, — что это приближается к нам.
— Поистине, — сказал Фиал, дочь Форгала, — вижу я двух коней, равных между собой величиной, красотой, яростью, быстротой, скачущих бок о бок. Пламя и мощь в них. Прядут ушами они. Длинна и курчава грива их, длинны и хвосты. Справа от дышла — серый конь, широкобедрый, ярый, быстрый, дикий; с громом несется он мелкими скачками, подняв голову, расширив грудь свою. Твердая, прочная почва под его четырьмя тяжкими копытами кажется объятой пламенем. Стая быстрых птиц несется за ним, и когда мчит он бег свой по дороге, брызги пены сыплются вокруг, и вспышки алого пламени сверкают и разносятся из его взнузданной пасти. Другой конь — как смоль черный; голова его прекрасно сложена. Тонки ноги его с широкими подковами. Длинны и курчавы грива его и хвост. Множество тяжелых прядей волос свисает с его широкого лба. Резвый и пламенный, дико стремится он вперед, крепко ударяя о землю копытами. Прекрасный, мчится он, победитель земных коней. Он скачет по мягкой сухой траве, по долине, где нет препоны бегу его. Еще вижу я колесницу из лучшего дерева, из витых ивовых прутьев, катящуюся на колесах из белой бронзы. Высоки борты ее из звонкой меди, закругленные, прочные. Крепка кривая дуга, вся из золота. Две прочных плетеных желтых возжи. Столбы на колеснице — крепки, прямы как лезвия мечей. На колеснице вижу я темного, хмурого человечка [8], самого красивого из всех мужей Ирландии. На нем прекрасная алая рубашка с пятью складками, скрепленная у ворота, на белой груди его, пряжкой с накладным золотом; грудь его, вздымаясь, бьется полными ударами о пряжку. Сверху — плащ, белый с вплетенными нитями, красными и огненно-золотыми. Семь драконовых камней в глубине глаз его. Две голубо-белые, как кровь красные щеки, надуваясь, мечут искры и языки пламени. Луч любви горит во взоре его. Словно жемчужная волна — во рту его. Черны как уголь брови его. На бедре его — меч с золотой рукояткой. К медному борту колесницы прикреплено красное как кровь копье с острым, ярым наконечником на деревянном, хорошо слаженном древке. На плечах его алый щит с серебряным бортом, украшенный золотыми изображениями животных. Он делает геройский прыжок лосося в воздухе и много других, столь же ловких приемов. Таков вождь колесницы этой. Впереди него на колеснице сидит возница [9], стройный, высокий, с множеством веснушек на лице. У него курчавые, ярко-рыжие волосы, которые сдерживает бронзовая сетка, мешающая волосам падать на лицо. С двух сторон головы его — выпуклые золотые бляхи. Плащ на плечах его — с разрезами на локтях, а в руках его — жезл из красного золота, которым он направляет коней.
Вскоре Кухулин примчался к месту, где сидели девушки. Он приветствовал их. Эмер подняла свое милое лицо, узнала Кухулина и сказала ему:
— Пусть бог устелет мягкую дорогу перед тобой!
— А вам, — отвечал он, — я желаю быть невредимой от всякого зла.
— Откуда прибыл ты? —спросила она [10].
— Из Йнтиде Эмна.
— Где ночевал ты?
— Мы ночевали,—был ответ,—в доме человека, пасущего стада на равнине Тетраха.
— Чем питались вы там?—спросила она.
— Нам сварили обломки колесницы, — отвечал он.
— Какой дорогой приехал ты?
— Мы проехали между двух лесистых гор.
— А дальше как?
— Не трудно ответить, — сказал он. — От покрова моря по великой тайне племени Данан и по пене двух коней Эмайн; через сад Морриган, по хребту великой свиньи; по долине великой лани, между богом и пророком; по спинному мозгу жены Федельма, между кабаном и кабанихой; по берегу Коней Деа, между королем Анада и его слугой, до Монкуйле, что у четырех углов света; по великому преступлению и остаткам великого пира; между большим и малым котлом до садов Луга и, наконец, до дочерей племянника Тетраха, короля фоморов. А теперь, девушка, что скажешь ты о себе?
— Поистине, не трудно ответить, — сказала девушка. — Я — Темра женщин, самая белая из девушек, пример чистоты, нерушимый запрет, незримый страж. Скромная женщина подобна червю, подобна тростинке, к которой никто не смеет приблизиться. Королевская дочь, это — пламя гостеприимства, запретный путь. Есть бойцы, ходящие следом за мной и стерегущие, как бы кто нибудь не увидел меня без согласия их, без ведома их и Форгала.
— Кто ж бойцы эти, ходящие следом за тобой, девушка? —спросил Кухулин.
— Поистине, не трудно сказать, — сказала девушка. — Двое по имени Луи, Двое — Луат; Луат и Лат Гойбле, сыны Тетраха; Триат и Трескат; Брион и Болор; Бас, сын Омнаха; восемь по имени Кондла; и еще Конд, сын Форгала [11]. Каждый из них обладает силой ста воинов и подвигами девяти героев! Но трудно описать мощь самого Форгала. Он сильнее любого работника, ученее друида, мыслью тоньше певца. Большим делом, чем ваши игры, было б cpaзиться с Форгалом. Много ходит рассказов о его мощи и доблестных подвигах.
— Почему б тебе, девушка, не включить и меня в число этих сильных людей? — спросил Кухулин.
— Если идет молва о твоих подвигах, у меня нет причины не включить тебя в их число.
— Поистине, клянусь тебе, девушка, — сказал Кухулин, — я совершу такие подвиги, что о них пройдет молва, как о славнейших подвигах других героев.
— Какова же сила твоя? —спросила Эмер.
— На это мне легко ответить, — сказал он. — Когда моя сила в бою бывает слабее всего, я могу биться с двадцатью. Одной трети моей силы хватило бы на тридцать мужей. Один я могу биться против сорока. Из страха предо мной, воины бегут от брода и с поля сражения. Войска, полчища, толпы воинов бегут в ужасе пред лицом моим.
— Все это — славная драка для нежного мальчика, — отвечала девушка. — Но ты еще не достиг силы повелителя колесницы.
— Поистине, девушка, — сказал он, — хорошо я был воспитан моим милым приемным отцом Конхобаром. — Не как скряга, ждущий прибыли от детей, меж плитой и квашней, меж очагом и стеной, не у притолки кладовой воспитал меня Конхобар, но среди повелителей колесниц и бойцов, среди музыкантов и друидов, среди певцов и ученых людей, средь хозяев и властителей земель Улада был я вскормлен, так что усвоил я обычаи и способности всех этих людей.
— Кто же были обучившие тебя всем делам, которыми хвастаешь ты?—спросила Эмер.
— Поистине, легко ответить на это. Прекрасноречивый Сенха [12] обучил меня так, что я стал сильным, мудрым, проворным, ловким. Разумен я в суждении, и память у меня хорошая. Пред лицом мудрецов многим я могу ответить; я разбираюсь в словах мудрости. Я направляю умы людей Улада, и, благодаря обученью у Сенхи, тверды все решенья мои. Блаи [13], властитель земель, — ибо он из королевского рода, — взял меня в дом свой и я многое усвоил у него. Я призываю людей королевства Конхобара к королю их. Я веду беседу с ними целую неделю, определяю их способности и раздаю им добро; я помогаю им в делах чести и назначаю выкупы чести. Фергус [14] воспитал меня так, что я сокрушаю могучих воинов силою моего мужества. Горд я в мощи и доблести моей, и способен охранить рубежи страны от внешних врагов. Я — защита каждого бедняка, я боевой вал всякого крепкого бойца. Я даю удовлетворение обиженному и караю проступки сильного. Все это приобрел я чрез воспитание у Фергуса. У колен певца Амаргена [15] проводил я дни мои. Потому способен я прославить короля, восхвалив величие его. Потому могу я состязаться с любым в мужестве, доблести, мудрости, блеске, разуме, справедливости, смелости. Я могу поспорить с любым повелителем колесницы. Благодарность мою воздаю я лишь одному Конхобару, Победителюв-Битвах. Финдхойм вскормил меня, и Конал Победоносный — молочный брат мой. Ради Дехтире, матери моей, Катбад Милоликий обучал меня так, что я стал искусен в служеньи друидическом и учен в науках превосходных. Все люди Улада приняли участие в воспитании моем, как возницы, так и повелители колесниц, как короли, так и певцы верховные; я любимец войск и собраний, и сражаюсь равно за честь всех. Славу и честь передали мне Луг, сын Конда, сына Этлена, и Дехтире в доме Бругском [36]. А теперь, девушка, — добавил Кухулин, — расскажи, как ты воспиталась в Садах Луга?
— Не трудно сказать тебе, поистине, — отвечала девушка. — Я воспиталась в древних добродетелях, в законном поведении, в соблюдении чистоты, в достоинстве королевском, во всяком благонравии, так что признано за мною всякое достоинство и благонравие среди стаи женщин Ирландии.
— Прекрасны добродетели эти, — сказал Кухулин. — Раз так, то почему бы не соединиться нам? Ибо до сей поры я не мог сыскать девушки, способной стать вровень со мной.
— Один вопрос я задам тебе, — сказала девушка. — Не было ли у тебя уже жены до этого?
— Не было, — отвечал Кухулин.
Тогда девушка сказала:
— Не могу я выйти замуж раньше, чем выйдет замуж моя сестра, которая старше меня, — Фиал, дочь Форгала, которую , ты видишь здесь вместе со мною. Она в превосходстве владеет мастерством в ручной работе.
— Поистине, не ее полюбил я, — сказал Кухулин. — А кроме того, никогда бы я не согласился взять в жены ту, которая знала мужа до меня; а я слышал, что эта девушка была некогда возлюбленный Кайрпре Ниафера.
В то время как они беседовали таким образом, Кухулин увидел грудь девушки, выступавшую под вырезом ее рубашки. И он сказал:
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры.
Девушка же ответила такими словами:
— Нет доступа к этой равнине тому, кто не убьёт сто воинов у брода, что между Бродом Скенмен при Ольбине и Банхуйнг Аркайтом где быстрый Бреа рассекает бровь Федельма [17].
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры, — сказал снова Кухулин.
— Нет доступа к этой равнине, — отвечала она, — тому, кто не совершит подвига убиения трижды девяти мужей одним ударом, и притом так, чтобы оставить в живых по одному мужу в середине каждой девятки.
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры, — сказал еще раз Кухулин.
— Нет доступа к этой равнине, — отвечала она, — тому, кто не бьется на поединке с Бенд Суайном, сыном Роскмелька [18], с конца лета до начала весны, с начала весны до майских дней и с конца майских дней снова до начала зимы.
— Так, как ты сказала, — молвил Кухулин,— и будет сделано мною.
— В таком случае я принимаю твое предложение, соглашаюсь на него и выполню его, — сказала Эмер. — Но еще один вопрос: из какого рода ты?
— Я племянник мужа, что исчезает в лесу Бодб, — отвечал он.
— А как имя твое? — спросила она.
— Я — герой чумы, поражающей псов, — сказал Кухулин [19].
После этих значительных слов Кухулин удалился, и в тот день они больше не беседовали.
Когда Кухулин ехал обратно через Брег, Лойг, его возница, спросил его:
— Скажи мне теперь, что разумел ты под словами, которыми обменялся с Эмер?
— Разве не знаешь ты, — отвечал Кухулин, — что я сватаюсь к Эмер? По этой причине и говорили мы иносказаниями, чтобы другие девушки не поняли, что я сватаюсь. Ибо, если бы Форгал узнал об этом деле, мы не получили бы его согласия.
И Кухулин повторил своему вознице всю беседу от начала до конца, поясняя каждое слово, чтобы заполнить досуг в дороге. Так продолжал он прямо свой путь и к ночи прибыл в Эмайн-Маху.
Тем временем дочери владельцев земель, соседей Форгала, рассказали своим отцам о юноше, который приезжал на великолепной колеснице, и о беседе, которую он вел с Эмер. Они прибавили, что не поняли речей их и что юноша затем уехал прямо на север по Брегской равнине. А владельцы земель рассказали обо всем этом Форгалу Хитрому.
— Поистине, — сказал Форгал Хитрый, — это бешеный из Эмайн-Махи приезжал сюда беседовать с Эмер, и девушка влюбилась в него; вот о чем была беседа между ними. Но это им ни к чему не послужит: я воспрепятствую им.
После этого Форгал Хитрый отправился в Эмайн-Маху, нарядившись чужеземцем, под видом посольства от короля галлов к Конхобару, с предложением ему золотых изделий, галльского вина и многих ценных вещей в придачу. Послов этих числом было трое. Пышный прием был оказан им. Когда на третий день Форгал, отослав своих людей, остался один, улады стали восхвалять перед ним Кухулина, Конала и других повелителей колесниц в Уладе. Форгал же сказал, что все это правда и что удивительные вещи совершили перед ним повелители колесниц уладские, но что если бы Кухулин побывал у Домнала Воинственного в Альбе [20], он проявил бы еще более удивительное боевое искусство, а если бы побывал он еще у Скатах, чтобы обучиться у нее боевым подвигам, то он стал бы самым великим воином во всей Европе.
Он предлагал это Кухулину для того, чтобы тот не вернулся обратно живым. Ибо он считал, что если Кухулин слюбится с его дочерью, то сам он, Форгал, может погибнуть от дикости и ярости его. Кухулин согласился отправиться в это предприятие, и Форгал обязался доставить ему все, что ему понадобится для похода, если он выступит в течение условленного времени. После этого Форгал вернулся к себе, а Кухулин со своими спутниками встали рано поутру и снарядились в поход.
Двинулись в путь Кухулин, Лойгайре Сокрушитель и Конхобар; другие же говорят, что был с ними еще Конал Победоносный. Но Кухулин прежде всего проехал через Брегскую равнину, чтобы повидаться еще раз с девушкой. Он еще раз побеседовал с Эмер, прежде чем сесть на корабль, и девушка рассказала Кухулину, что это переодетый Форгал побывал в Эмайн и посоветовал ему отправиться обучаться воинским подвигам, с тем чтобы никогда им обоим больше не встретиться. Она предупредила его, чтобы он все время был настороже, ибо Форгал ищет его гибели. Каждый из них обещал другому хранить верность до встречи, разве что один из них умрет за это время. Они простились, и Кухулин со своими спутниками отправился в Альбу.
Когда они явились к Домналу, тот прежде всего стал учить их, как надувать кожаные мехи, лежа под плоским камнем с маленькой дырочкой. Им приходилось трудиться над этим до того, что пятки их начинали чернеть или синеть. Затем он научил их другой вещи: вскарабкаться по копью, воткнутому в землю, до самого его верха и стоять там одной ногой на острие. Это называлось изгиб героя на острие копья или стоянка героя на макушке копья.
Случилось, что дочь Домнала, Дорнолла, полюбила Кухулина. Была она очень уродлива: колени ее были широки, пятки вывернуты вперед, а ступни обращены назад, темно-серые глаза огромны, лицо черно как чашка смолы, лоб страшно широк, жесткие ярко-красные волосы завязаны косами вокруг головы. Кухулин отверг ее любовь, и она поклялась отомстить ему.
Домнал сказал Кухулину, что его обученье не будет закончено, если он не побывает у Скатах, живущей на востоке Альбы. Все трое, Кухулин, Конхобар, король Улада, и Лойгайре Сокрушитель двинулись в путь через Альбу. Но тут взору их представилась Эмайн-Маха, и Конхобар и Лойгайре почувствовали, что не в силах итти дальше. Дочь Домнала наслала на них видение, чтобы отнять у Кухулина товарищей, на погибель ему. По другим же рассказам, видение это наслал на них Форгал Хитрый, чтобы побудить их всех вернуться назад и чтобы Кухулин таким образом не выполнил обещания, данного ему в Эмайн, и тем обесславил себя; в случае же, если Кухулин все же проявит великое мужество и двинется дальше один, на восток, чтобы изучить боевые приемы, ведомые и неведомые, — тогда легче сможет он погибнуть, оставшись один.
И вот, Кухулин решил расстаться с товарищами и пошел один по неведомой дороге. Велика была сила девушки, творившей зло против него и разлучившей его со спутниками.
Печален и мрачен был Кухулин, когда шел он один по Альбе, потеряв товарищей. К тому же он не знал, куда направить свой путь, чтобы разыскать Скатах. Но расставаясь с товарищами, он дал обет, что не вернется в Эмайн-Маху без удачи и либо найдет Скатах, либо умрет. Растерянный и беспомощный, затосковал он. И будучи в таком положении он внезапно увидел огромного, страшного зверя вроде льва, приближавшегося к нему. Зверь зорко следил за ним, не причиняя ему вреда. Затем зверь пошел вперед, оглядываясь, идет ли за ним Кухулин. Тот сначала шел за ним, а потом вскочил ему на спину. Он не направлял зверя, но позволил ему нести себя, куда он захочет. Таким способом странствовали они четыре дня, пока не добрались до крайних пределов обитаемых мест. Там, на острове, жили юные воины, плававшие на небольшом озере. Они стали смеяться, увидев такую необычайную вещь, что дикий зверь служит человеку. Кухулин спрыгнул со зверя, и тот удалился, после того как Кухулин простился с ним.
Пройдя немного вперед, Кухулин достиг большого дома, расположенного в глубокой ложбине. Внутри дома была девушка, прекрасная обликом; она приветствовала его:
— Добро пожаловать, Кухулин!
Он спросил ее, откуда она знает его. Она отвечала, что оба они были любимыми учениками Ульбекана Сакса.
— В то время, когда я была там, и ты обучался у него сладкому пению, — сказала она [21].
Она предложила ему пищу и питье, и он, насытившись, пошел дальше. Ему повстречался юный воин, который также приветливо поздоровался с ним. Кухулин завел с ним беседу и спросил, как пройти к замку Скатах. Юноша указал ему дорогу: надо было перебраться через Равнину Несчастья, лежавшую перед ним. В первой половине ее ноги шагающих плотно приставали к земле, а во второй половине росла высокая, твердая трава, и кончики травинок, не сгибаясь, поддерживали ступни идущих. Юноша дал Кухулину колесо и яблоко: в первой половине равнины он должен был следовать за катящимся колесом, во второй — за яблоком. Таким образом он должен был добраться до конца равнины.
Еще юноша предупредил его, что дальше он попадет на большую равнину с узкой тропою, полною чудовищ, которых наслал Форгал, чтобы погубить его, и что вслед за этим путь к дому Скатах лежит по горному кряжу устрашающей высоты. Затем Кухулин и юноша, имя которого было Эоху Байрхе [22], простились.
Следуя указаниям юноши, Кухулин прошел Равнину Несчастья и Опасную Долину. Таков был путь, каким дошел он до места, где были в сборе ученики Скатах. Он спросил их, где находится она сама.
— На том острове, — отвечали ему.
— Каким путем можно попасть туда? —спросил он.
— По Мосту Срыва, — был ответ, — одолеть который может лишь совершивший деяния великой доблести.
Вот как был устроен этот мост. Оба конца его опускались книзу, середина же высоко вздымалась; когда кто нибудь ступал на один конец, другой конец поднимался вверх и идущий отбрасывался назад [23]. Трижды пытался Кухулин перейти мост и не мог этого сделать. Все стали смеяться над ним. Тогда он от ярости чудесно исказился [24], сделал геройский прыжок лосося и оказался на середине моста; когда он попал на нее, передний конец еще не успел вполне подняться, чтобы отбросить его, и Кухулин перебрался на остров.
Он дошел др замка и стукнул в дверь древком копья так, что оно пробило ее насквозь. Сообщили об этом Скатах.
— Поистине,—сказала она,—это некто совершивший уже раньше славные подвиги.
И она выслала свою дочь Уатах [25] посмотреть, что это за юноша. Та вышла, чтобы побеседовать с Кухулином, но не могла вымолвить ни слова, — так восхитила ее красота юного воина. Она вернулась к матери и стала восхвалять ей достоинства пришельца.
— Полюбился тебе человек этот? —спросила ее мать.
— Да. В эту ночь он разделит мое ложе и будет спать рядом со мной.
— Не возражаю против твоего желания, — отвечала ей мать.
Уатах подала Кухулину воды, чтобы умыться, затем принесла ему пищу и вообще оказала наилучший прием, прислуживая ему. Кухулин ударил ее и сломал ей палец. Уатах испустила крик. Все обитатели замка сбежались, чтоб защитить ее. Кохор Круфе, могучий воин на службе Скатах, выступил против Кухулина. Они сразились, и Кохор Круфе пал от руки Кухулина. Очень опечалила Скатах его смерть. Тогда Кухулин обещал ей отслужить вместо могучего воина, которого она потеряла.
На третий день пребывания там Кухулина, Уатах дала ему совет:
— Раз ты пришел сюда, чтобы обучиться боевому искусству, вот что ты должен сделать. Пойди и разыщи Скатах в том месте, где она сейчас находится, занятая обучением двух своих сыновей, Куара и Кета. Геройским прыжком лосося перенесись в тисовую рощу, где она находится. Сейчас она спит. Приставь меч к ее груди и потребуй от нее исполнения трех дел. Первое — пусть она обучит тебя боевому искусству, полностью, ничего не утаив. Второе— пусть она даст тебе меня в жены, и ты поднесешь мне свадебный дар, как полагается. Третье — пусть она предскажет тебе все, что случится с тобою в жизни, ибо она знает будущее.
Все произошло так, как сказала Уатах.
В то время как Кухулин жил на Альбе у Скатах, будучи мужем Уатах, вот что произошло в Ирландии. Один славный воин из Мумана, король Лугайд Нойс, сын Аламака [26], молочный брат Кухулина, явился с запада в Темру вместе с двенадцатью повелителями колесниц, чтобы посвататься к двенадцати девушкам из племени Мак-Росс. Но все эти девушки были уже раньше просватаны за других. Когда Форгал Хитрый услыхал об этом, он поспешил в Темру и сообщил Лугайду, что в его доме есть девушка, дочь его, превосходящая всех девушек Ирландии как красотой своей, так и чистотой и мастерством в рукоделье. Лугайд сказал, что она подошла бы ему. Форгал немедленно просватал дочь свою за короля, а за двенадцать князей, пришедших с Лугайдом, он просватал двенадцать дочерей владетелей земель в Бреге.
Король отправился вместе с Форгалом в его замок для совершения свадьбы. Когда привели к Лугайду Эмер и посадили рядом с ним, она закрыла свое лицо обеими руками и, призвав во свидетели честь и жизнь свою, объявила, что она полюбила Кухулина, что Форгал восстал против их любви и что если кто нибудь другой возьмет ее теперь в жены, то это будет ущербом для ее чести. После этого, из страха перед Кухулином, Лугайд не решился взять Эмер и вернулся ни с чем обратно.
В это время Скатах вела войну с другими племенами, над которыми властвовала королева по имени Айфе [27]. Войска обеих сторон снарядились в бой. Но Скатах удержала Кухулина в доме. Она дала ему сонный напиток, чтобы помешать ему выйти на бой, ибо она боялась, как бы не приключилось с ним беда. Но не прошло и часа, как Кухулин внезапно пробудился от сна. Силы напитка, который всякого другого удержал бы во сне целые сутки, для него хватило лишь на один час. Он выступил вместе с двумя сыновьями Скатах против трёх сыновей Айфе. Но вышло так, что ему привелось сразиться с ними одному, и все трое пали от его руки.
На следующее утро битва возобновилась. Оба войска ринулись друг на друга, пока ряды, их не сомкнулись вплотную. Три сына Эйс Энхен [28], Кире, Бире и Байлькне, выступили против двух сыновей Скатах. Они шли тропою подвигов. Скатах испустила стон, ибо она не знала, чем кончится это дело. Первой заботой ее было то, что у ее сыновей не было третьего соратника, чтобы сразиться с тремя врагами, второю—страх перед Айфе, которая была самым грозным в мире бойцом. Но Кухулин подоспел на подмогу ее сыновьям; он выступил на тропу, встретил один врагов, и все трое пали от его руки.
Тогда Айфе вызвала на бой Скатах, но вместо той вызвался с нею биться Кухулин. Перед боем он спросил Скатах, что любит Айфе больше всего на свете. Та сказала ему:
— Больше всего на свете Айфе любит своих двух коней, колесницу и возницу.
Кухулин и Айфе вступили на тропу подвигов, и начался их поединок. Айфе раздробила оружие Кухулина, и его меч сломался у самой рукоятки.
Тогда он воскликнул:
— Увы! Возница Айфе с обоими конями и колесницей опрокинулись в долине, и все они погибли!
На этот возглас Айфе обернулась. Кухулин тотчас же набросился на нее, схватил за бока под обеими грудями, закинул ее себе на спину, словно мешок, и отнес так к своему войску. Там он бросил ее на землю и занес над ней обнаженный меч.
— Жизнь за жизнь, о Кухулин!—вскричала Айфе.
— Обещай исполнить три моих требования! — сказал он.
— Назови их, и они будут исполнены, — отвечала она.
— Вот три моих требования, — сказал Кухулин.— Ты должна дать Скатах заложников и никогда больше с ней не воевать, ты должна стать моей женой в эту же ночь перед твоим замком, и, наконец, ты должна родить мне сына.
— Обещаю тебе все это! — сказала Айфе.
Все так и произошло. Айфе сказала Кухулину, что зачала от него и родит ему сына.
— Через семь лет, ровно в этот день, я пошлю его в Ирландию, — сказала она. — Ты же скажи, каким именем назвать его.
Кухулин оставил ей для сына золотое кольцо и сказал, чтобы она послала его разыскивать отца в Ирландию тогда, когда это кольцо окажется ему в пору на палец. Он велел назвать его Кондлой и передать ему три зарока: никому не должен он говорить о своем происхождении, никому не уступать дорогу и ни с кем не отказываться от боя [29]. После этого Кухулин направился к дому Скатах.
По дороге, которою он шел обратно, ему повстречалась старуха, кривая на левый глаз [30]. Она попросила его посторониться и не заступать ей дорогу. Он ответил, что ему некуда поставить ногу, разве что на скалу, свисавшую над морем. Он все же уступил ей дорогу, при чем ему пришлось опираться на землю лишь пальцами ног. Когда старуха проходила мимо него, она ударила его по пальцам, чтобы сбросить его вниз со скалы. Кухулин, заметив это, сделал прыжок лосося и срубил старухе голову. Это была Эйс Энхен, мать трех воинов, павших от руки Кухулина; чтобы погубить его, она подстроила эту встречу в пути.
Все воины Скатах вместе с ней самою вернулись в ее страну. Айфе дала Скатах заложников. Кухулин прожил там некоторое время, оправляясь от ран, полученных в бою. Под конец он обучился у Скатах всем приемам боевой ловкости. Он усвоил: прием с яблоком, прием боевого грома, прием с клинком, прием движенья навзничь, прием с копьем, прием с веревкой, прыжок кота, прыжок лосося, метанье шеста, прием вихря смелого повелителя колесницы, прием удара рогатым копьем [31], прием быстроты, прием с колесом, прием сильного дыханья, геройский клич, геройский удар и встречный удар, бег по копью и стоянку на острие его, прием косящей колесницы, геройский изгиб острия копья [32]. После этого к нему пришли послы с родины, чтобы звать его домой, и он собрался в путь.
Скатах же предсказала ему все, что случится с ним в жизни. Она спела ему песню зрящей, мудрой провидицы. Вот слова ее:
Привет тебе, о герой победоносный!
При похищеньи коров из Брега
Много единоборств ты выдержишь,
О славный повелитель колесницы!
Великие опасности ждут тебя:
Ты один сразишься с огромным войском,
Воинов из хищного Круахана
Ты один рассеешь своей рукою [33].
Твое имя дойдет до мужей из Альбы,
Твоя слава достигнет дальних краев.
Тридцать лет, вот предел твоей доблести,
Больше этого не сулю я тебе.
Затем Кухулин сел на корабль и отплыл в Ирландию. Вместе с ним отплыли на корабле этом Лугайд и Луан, два сына Лоха, Феобайт, Ларин, Фердиад и Дурст, сын Серба. Они прибыли в дом Руада, короля островов, в ночь Самайн [34]. Конал Победоносный и Лойгайре Сокрушитель как раз были там, занятые взиманием дани. Ибо в те времена Острова Иноземцев платили дань уладам.
Заслышал Кухулин плач и стоны, доносившиеся из королевского замка.
— Что это за жалобы? —спросил он.
— Дочь Руада отдают в дань фоморам [35], — отвечали ему.
— Где находится девушка?
— На берегу, там пониже.
Кухулин пошел на берег и нашел там девушку. Он расспросил ее об ее участи, и она подробно ему все рассказала.
— С какой стороны придут эти люди за тобой? — спросил он.
— С того дальнего острова, — отвечала она. — Не оставайся здесь, — прибавила она, — чтобы разбойники тебя не заметили.
Однако, он остался там, дождался фоморов и убил троих из них в жаркой схватке. Последний из убитых успел ранить его в запястье, и девушка перевязала ему рану, оторвав для этого полосу от своего платья. Затем он удалился, не сказав ей, кто он. Девушка вернулась в замок и рассказала отцу все, что произошло. Вскоре затем пришел в замок и Кухулин, как простой захожий гость. Конал и Лойгайре приветствовали его, не узнав его. Многие из бывших в замке хвастались, что это они убили фоморов, но девушка не признавала их. Тогда король велел истопить баню, где все стали мыться по очереди. Когда дошел черед до Кухулина, девушка признала его.
— Я отдам тебе в жены свою дочь, с богатым приданым, — сказал король.
— Не подходит мне это, — отвечал Кухулин. — Но если она согласна, пусть является в этот самый день, ровно через год, в Ирландию: там она разыщет меня.
Затем Кухулин вернулся в Эмайн и рассказал там о всех своих приключениях. Отдохнув от своих трудов, он отправился к замку Форгала добывать себе Эмер. Целый год провел он около замка, но никак не мог приблизиться к девушке из за многочисленной стражи. В последний день года он подошел к своему вознице и сказал ему:
— На сегодняшний день, Лойг, назначена встреча наша с дочерью Руада, но мы не знаем в точности места, где искать ее, ибо по неразумию мы не условились. Отправимся на берег
моря.
Когда они подъехали к берегу у Лох Куана [36], они завидели двух птиц над морем. Кухулин вложил камень в пращу, прицелился и попал в одну из птиц. Птицы спустились на берег, и оба воина направились к ним. Когда они подошли совсем близко, то увидали пред собою двух женщин, прекраснейших в мире. То были Дерборгиль, дочь Руада, и ее прислужница.
— Злое дело совершил ты, Кухулин, — сказала королевская дочь. — Мы пришли на свиданье с тобой, а ты напал на нас.
Кухулин высосал камень, вонзившийся в нее, вместе со сгустком крови.
— Теперь я не могу жениться на тебе, раз я испил твоей крови, — сказал Кухулин. — Но я выдам тебя за друга моего, который здесь со мной, за Лугайда Кровавых Шрамов [37].
После этого он решил напасть на замок Форгала. На этот раз снарядили ему колесницу с косами. Подъехав к замку, он перескочил геройским прыжком лосося через три стены и очутился в ограде замка. Три удара нанес он во дворе трижды девяти воинам, бывшим там, и от каждого удара пало по восьми человек, а по одному от каждой девятки уцелело: именно Скибур, Ибур и Кат, три брата Эмер. Форгал перепрыгнул через замковый вал, спасаясь от Кухулина, но, падая, разбился на смерть. Кухулин же увлек с собой Эмер и ее молочную сестру, с множеством золотых и серебряных украшений, перепрыгнув обратно через ограду.
Со всех сторон неслись вслед им крики. Скенмен, сестра Форгала, ринулась на него. Кухулин убил ее у брода, который назван был поэтому бродом Скенмен [38]. Затем они добрались до Глондата, где Кухулин перебил сотню преследовавших его врагов.
— Великий подвиг совершил ты, убив сотню крепких бойцов, — сказала Эмер.
Дальше преследователи настигли их у Брода Имфуат на Бойне. Эмер сошла с колесницы, и Кухулин долго гнал врагов вдоль берега реки, так что комья земли из под копыт его коней летели через брод на север. Затем он повернул и погнал их к северу, так что комья из под копыт его коней летели через брод на юг. Оттого, что комья летели в обе стороны, и зовется место это Бродом Двояких Комьев. И дальше, у каждого брода, от Брода Скенмен подле Ольбине до Войны Брегской, Кухулин убивал по сотне врагов, совершая этим те подвиги, которые обещал девушке. Целым и невредимым вышел он из всех этих схваток и к ночи достиг Эмайн-Махи.
Когда Эмер ввели в Дом Красной Ветви к Конхобару и мужам Улада, все приветствовали ее. Затем Кухулин взял ее в жены, и с той поры они никогда, до самой смерти, не расставались.
1 Фахтна Фатах, согласно хроникам, был верховным королем Ирландии во II в. до нашей эры. По другой версии, отцом Конхобара был друид Катбад (см. прим. 2 к „Изгн. сын. Уснеха“).
2 Дом был выстроен из красного тиса. От его имени весь уладский цикл называют иногда циклом „Красной ветви».
3 Темра (у Макферсона—Темора), в новом произношении „Тара» — древняя столица верховных королей Ирландии, расположенная к северо-западу от Дублина и к юго-востоку от Navan Fort, старой Эмайн-Махи, в двух милях от станции Kilmessan. Сохранившиеся там еще сейчас остатки королевского дома позволяют составить некоторое представление о его внутреннем виде. Согласно описаниям в сагах, он был продолговатой формы, в 300 футов длины, имел 14 дверей, очаг шириною в 7 локтей и 7 светильников; в нем было 350 „лож», на каждом из которых могло поместиться до двенадцати человек.
4 Имя чаши, буквально означающее „железно-угольная»; по объяснению одного древнего комментатора, она называлась так потому, что когда ее распивали, в доме Конхобара разводили большой огонь, топя углем. Чаша, вероятно, была не железная, а медная.
5 Об этих героях см. „Пов. о свинье Мак-Дато“.
6 Особой формой близости между людьми и богами являются земные воплощения последних. Зачатие земною женщиною сына от божественного отца — обычный мотив в мифологии всех народов. Но в ирландских (и вообще кельтских) представлениях характерно то, что рождающийся таким образом сын есть личное возрождение бога, своего отца. Мананнан говорит Брану: «Я приду в Ирландию… ибо от меня родится сын…» (Плавание Брана). Равным образом, в первоначальном толковании Кухулин, сын Луга, был несомненно земным воплощением своего небесного отца (см. Рождение Кухулина).
7 Замок Форгала находился в Луске, ныне — Lusk, к северу от Дублина.
8 Образ Кухулина имеет, по всей вероятности, историческую основу, рано обросшую мифическими элементами. В нем проступают архаические, быть может туземные (пиктские) черты. Наряду с описаниями величавой внешности и красоты Кухулина, от лица которого исходит такой блеск, что взору трудно выдержать его, он нередко изображается в сагах как «маленький, невзрачный человечек, смуглый и с темными волосами»: это уже не кельтский тип (похожий на древне-германский), а скорее пиктский, близкий к иберийскому.
9 Лойг, сын Риангабара, друг и возница Кухулина.
10 Весь следующий разговор между Кухулином и Эмер, несколько сокращенный в нашем переводе, ведется в темном, замысловатом стиле и пересыпан метафорами, загадками и аллегориями; цель—желание собеседников отчасти показать друг другу свою ученость, частью— скрыть смысл своих речей от окружающих. Стиль этот, весьма распространенный в лирической поэзии ирландских бардов, был употребителен также у скандинавских поэтов скальдов („кеннинги»); возможно, что тут произошло заимствование, но с чьей стороны — сказать трудно. Вот объяснение некоторых темных выражений, встречающихся ниже. Тетра — ирландский бог смерти (след., „я пришел с того света»); „как Темра выше всех холмов, так я превосхожу всех женщин»; „все смотрят на мою красоту, я же не смотрю ни на кого»; „когда на червяка смотрят, он скрывается под воду», и т. д. Племя Де Данан—светлые боги, Морриган — богиня войны, фоморы — темные божества.
11 Мифические существа; многие из них носят аллегорические имена, означающие: „сила», „быстрота» и т. п.
12 Судья и мудрец в доме Конхобара, неизменный советник его в важнейших делах.
13 Знатнейший и богатейший из уладов.
14 Один из знатнейших уладов, бывший их королем до тех пор, пока Конхобар хитростью не заставил его уступить себе трон.
15 Амарген или Амергин—имя доисторического поэта и первого судьи в Ирландии; здесь имеется в виду другой Амергин, придворный поэт Конхобара.
16 См. сагу „Рожд. Кухулина«.
17 Имена сказочных местностей.
18 Мифологический образ, не вполне нам ясный.
19 Иносказательно намекая на свое имя: „Ку-Хулайнд“ — „Пес Кулана».
20 Мифологический образ. Альбой ирландцы называли либо всю Британнию, либо, чаще, одну Шотландию; здесь — последнее.
21 Ульбекан Сакс, букв, „маленький Уль-сакс» — ирландская передача уменьшительной формы англо-саксонского имени Wulf. Это место доказывает, что англо-саксонские певцы пользовались славой в древней Ирландии.
22 Сказочное имя.
33 Имя Скатах, происходящее от слова scath — „тень», помещение ее царства на острове, характерный Мост Срыва и другие ужасы, которые нужно преодолеть, чтобы попасть к ней, — все это указывает на то, что по первоначальному представлению обитель Скатах — „тот свет», но не в смысле обители радости и наслаждений („рая»), какая изображена в „Плавании Брана*, „Исчезновении Кондлы*, „Болезни Кухулина» и „Приключениях Кормака*, а в смысле царства смерти, царства теней („ад»). Позже смысл этого был забыт, и на почве рационализации область Скатах стала пониматься просто как некая мрачная сказочная страна.
24 Когда Кухулин приходил в „боевую ярость», он искажался чудесным образом. Вот как описывается в „Похищении быка из Куальнге» то, что с ним при этом происходило: „Все суставы, сочленения и связки его начинали дрожать… Его ступни и колени выворачивались… Все кости смещались и мускулы вздувались, становясь величиной с кулак бойца. Сухожилия со лба перетягивались на затылок и вздувались, становясь величиной с голову месячного ребенка… Один глаз его уходил внутрь так глубоко, что цапля не могла бы его достать; другой же выкатывался наружу на щеку… Рот растягивался до самых ушей. От скрежета его зубов извергалось пламя. Удары сердца его были подобны львиному рычанию. В облаках над головой его сверкали молнии, исходившие от его дикой ярости. Волосы на голове спутывались как ветки терновника. От лба его исходило „бешенство героя», длиною более чем оселок ( ! ). Шире, плотнее, тверже и выше мачты большого корабля, била вверх струя крови из его головы ( !), рассыпавшаяся затем в четыре стороны, отчего в воздухе образовывался волшебный туман, подобный столбу дыма над королевским домом».
25 Букв, „ужасная»—сопост. прим. 23.
26 В ирландском эпосе встречаются несколько персонажей, носящих весьма распространенное имя Лугайд. Данного Лугайда не следует смешивать с другим Лугайдом, упоминаемым в „Смерти Кухулина».
27 Имя, не поддающееся объяснению и звучащее не по ирландски. Возможно, что это туземное, шотландское (пиктское) имя, или же звукоподражательное, выражающее чувства ужаса (в роде нашего ,,увы“).
28 Женщина из числа вернейших слуг и воинов Айфе.
29 Когда Кухулин сделался юношей, женщины и девушки Ирландии стали влюбляться в него за его красоту и подвиги. По настоянию уладов, он решил жениться (см. Сватовство к Эмер). В перипетиях опасного сватовства ему пришлось побывать в Шотландии, где он обучился всем тонкостям военного мастерства. Мимолетно слюбился он там с богатыршей Айфе, которая родила ему сына, Конлайха. Когда тот подрос, он отправился в Ирландию разыскивать своего отца. Они встретились, сразились (подобно Рустему с Зорабом или Илье Муромцу с Сокольничком), не признав друг друга, — и сын Кухулина пал от его руки.
30 Левая сторона, по кельтскому верованию, была несчастливой.
31 К нему Кухулин прибегал лишь в самых трудных случаях, напр. в поединке с Фердиадом (см. соотв. сагу).
32 Не все эти приемы понятны комментаторам. Некоторые из них, помимо силы и искусства, предполагают в Кухулине обладание сверхъестественными способностями.
33 Предсказание это относится к боям „Похищения быка из Куальнге». См. сагу „Бой Кух. с Ферд.“.
34 Под 1 ноября, когда по преимуществу происходили сношения между обитателями „того света» и людьми; это также довод в пользу того, что страна Скатах, из которой возвращается Кухулин, первоначально мыслилась как царство духов (см. прим. 23).
35 Кроме светлых божеств, упоминаются в сагах и темные боги (напоминающие эллинских титанов или скандинавских «ванов») : это — зловещие и вредоносные фоморы (fomore), живущие в мрачной обители, где то на севере, за морем. Здесь фоморы рационалистически представлены как люди, быть может по смешению с той тяжкой данью, которую скандинавские викинги начиная с IX века взимали с ирландцев.
36 Ныне Strangford Lough, большое озеро на северо-востоке Ирландии, в графстве Down, недалеко от побережья.
37 Друг Кухулина. Согласно сказанию, он позже умер с горя после смерти жены своей Дерборгиль.
38 Эта местность, как и большая часть упоминаемых далее, не поддается отождествлению; путь Кухулина в общем направляется на юго-запад.
