Перевод выполнен по изданию: Meyer К. Tochmare Emire. – Zeitschrift fur celtisclie Philologie. N 3, p. 229-263.
Это наиболее полная, но, как часто бывает, не самая древняя версия саги. Протовариант ее был, скорее всего, записан на рубеже VII-VIII вв. Наиболее архаичная версия содержится в рукописи RAW В 512. Переведенная нами версия (рукопись Harl. 5280) неоднородна по структуре. В текст собственно саги включены две большие вставки явно более позднего происхождения. Первая сохранена нами в переводе. ибо представляет собой пример весьма распространенных в ирландской традиции преданий о «старине мест» и содержит интересную версию происхождения названия столицы королевства уладов. Вторая вставка – обширный комментарий, трактующий темные места из разговора Кухулина с Эмер, – не включена нами в текст.
Перевод: С.В. Шкунаев; 1985г.
Правил некогда в Эмайн Махе великий и славный король по имени Конхобар, сын Фахтна. Ни в чем не знали тогда недостатка улады. Были среди них мир, покой и довольство, хватало плодов, всякого урожая и добычи на море, под доброй властью жили все по праву и справедливости. Порядок, согласие да изобилие царили в королевских покоях Эмайн.
Вот каковы были те покои, что звались Красная Ветвь [1] Конхобара и во всем походили на Медовый Покой [2]. По девять лож стояло там от очага до стены. В тридцать пядей высоты была каждая из, отделанных бронзой, стен королевского дома. Все они были украшены резьбой по красному тису. Снизу был деревянный пол, а сверху крытая черепицей крыша. Сразу у входа — ложе самого Конхобара, с серебряным основанием и столбами из бронзы. На их верхушках сияло золото и драгоценные камни, так что не отличить было подле них дня от ночи. Сверху спускалась к ложу серебряная пластина. По всему дому был слышен ее звон, и стоило Конхобару ударить в нее королевским жезлом, как все улады тотчас же замолкали. Двенадцать лож для двенадцати колесничных бойцов окружали ложе короля.
Поистине все доблестные воины Улада могли собраться в тот дворец на пир, и все ж ни один из них не теснил другого. Славны и прекрасны были доблестные воины, что сходились во дворце в Эмайн. Немало празднеств и сборищ случалось там, и были на них пение, игры и музыка — воины показывали свою ловкость, филиды [3] пели, а арфисты и прочие музыканты играли.
Как-то однажды собрались улады в Эмайн Махе, чтобы распить иарнгуал [4]. По сто раз наполнялась чаша в такие вечера. Было это питье угля. На веревке, что протягивали от одной двери дома до другой, показывали воины свою ловкость. Девятью двадцати да еще пятнадцати пядей в длину был дворец Конхобара. Три искусных приема совершали воины: прием с копьем, прием с яблоком и прием с острием меча [5].
Вот имена воинов, что отличались в этих играх: Конал Кернах, сын Амаргена, Фергус, сын Роса Ройг Родана, Лоэгайре Буадах, сын Коннада, Келтхайр, сын Утехайра, Дубтах, сын Лугдаха, Кухулин, сын Суалтайма.
Поистине не было среди них никого быстрее и искуснее Кухулина. Превыше всех прочих любили его женщины Улада за ловкость в игpax, отвагу в прыжках, ясность ума, сладость речей, прелесть лица и ласковость взора. Семь зрачков было в глазах юноши — три в одном и четыре в другом, по семи пальцев на каждой ноге, да по семи на каждой руке. Многим был славен Кухулин. Славился он мудростью, доколе не овладевал им боевой пыл, славился боевыми приемами, умением игры в буанбах и фидхелл [6], даром счета, пророчества и проницательности. Лишь три недостатка было у Кухулина — его молодость, неслыханная гордость своей храбростью, да то, что был он не в меру прекрасен и статен.
Задумались тогда улады, как быть им с Кухулином, ибо уж слишком любили его их жены и дочери, а юноша в то время еще не выбрал себе жену. Решили они, что надо найти девушку, к которой посватался бы Кухулин, ибо думали улады, что, имея добрую и заботливую жену, не станет он соблазнять их дочерей и женщин. И еще страшились они, как бы не нашел Кухулин смерть в юности, и оттого хотели найти ту, что принесла бы ему наследника. Ибо знали они, что лишь через себя самого возродится Кухулин.
Тогда отправил Конхобар девять мужей в каждое королевство Ирландии, дабы нашли они супругу Кухулину в первейших крепостях в селениях среди дочерей королевских или иных знатных мужей и хозяев. Вернулись помадные через год в тот же самый день, так и не отыскав девушки, которую выбрал бы для сватовства Кухулин.
И решил тут сам Кухулин отправиться посвататься к девушке, что, как он знал, жила в Садах Луга — к Эмер, дочери Форгала Манаха [7]. Вместе со своим возничим, Лаэгом, сыном Риангабара, взошел Кухулин на колесницу. И была это та самая колесница, за которой всем множеством не могли угнаться кони других колесниц Улада, ибо воистину неудержимы и стремительны были сама колесница и сидящий в пей воин.
Увидел Кухулин девушку на лужайке для игр, окруженную своими молочными сестрами. И были это дочери владельцев земель, что лежали у крепости Форгала. Все они учились у Эмер шитью и иной искусной работе. Воистину была она лучшей из девушек Ирландии, с кем мог бы Кухулин вести разговор и посвататься. Шесть даров было у нее: дар красоты, дар пения, дар сладкой речи, дар шитья, дар мудрости и дар чистоты. Говорил Кухулин, что возьмет себе в жены лишь девушку, что окажется равной ему по возрасту, красоте, знатности, уму и ловкости, да в придачу будет шить лучше всех в Ирландии, ибо никакая другая ему не годится, а только такая. Потому и отправился он посвататься к Эмер, что только она одна отвечала его желанию.
В праздничном платье поехал Кухулин поговорить с ней, ибо желал он показаться Эмер во всей своей красоте. И заслышали девушки, что стояли на возвышении перед крепостью Форгала, топот коней, гром колесницы, скрип ремней, треск колес, победный клич героя, и звон его оружия.
— Пусть пойдет одна из вас поглядеть, кто приближается к нам, — сказала Эмер.
— Воистину, вижу я двух копей, — сказала Фиал, дочь Форгала,— что яростью, ростом, порывом сравнятся друг с другом, широколобых, невиданно сильных, скачущих бок о бок, длинногривых и длиннохвостых. С одной стороны серый конь, широкобедрый, стремительный, сильный, легкий, неукротимый, могучий, с львиною гривой, мрачный, громоподобный, шумный, с вьющейся гривой, высокоголовый и широкогрудый. Словно объятые пламенем, летят комья земли из-под четырех его тяжких копыт. Несется за ним стая стремительных птиц. Правит свой бег по дороге тот конь. Каждый прыжок его вровень с полетом дыхания. Из взнузданной пасти несутся вспышки алого пламени.
Другой конь — черный, как смоль [8], стремительный, дивно сложенный, тонконогий, быстрый, широкоспинный, огромный, летящий вперед, неистовый, с мощным прыжком и могучим ударом копыт, с львиною, вьющейся гривой, длиннохвостый, несущийся обок с другим и неудержимый. Без устали мчится он по траве, скачет по твердому полю, и ничем не сдержать его бега.
Вижу я прекрасную колесницу с колесами из светлой бронзы [9]. Белы ее оглобли из белого серебра, что крепятся кольцами из белой бронзы. Высоки борта колесницы, крепка ее дуга, закрученная, прочная.
На колеснице вижу я юношу, темного, покрытого кровью [10], прекраснее которого не сыскать во всей Ирландии. На нем чудесная, дивно сработанная алая рубаха с пятью складками. Золотая пряжка на белой его груди у ворота — с полной силой бьется о пряжку грудь. На нем светлый плащ с накидкой, изукрашенный сверкающей золотой нитью. Семь красных драконовых камней в глубине его глаз. Две щеки его, голубые, алые, как кровь, мечут огненные искры и языки пламени. Луч любви светится в его взоре. Кажется мне, что жемчужный поток во рту его. Черна, как уголь, каждая из его бровей. На боку воина меч с золотой рукоятью. Голубо-красное копье с маленькими копьями прикреплено к алым оглоблям, что держат коричневый остов колесницы. На плечах воина алый щит с серебряной кромкой, украшенный золотыми ликами диких зверей. Прыжок лосося проделывает он и иные приемы — таков едущий в колеснице.
Перед ним вижу я возничего, стройного, с веснушками на лице. Голова его вся в волнистых, ярко-золотых и алых волосах, что сдерживает бронзовая сетка, не дающая им падать на лицо. Золотые бляхи с обеих сторон в волосах юноши. На плечах его плащ с разрезами, а в руках жезл из красного золота, которым он правит конями.
Вскоре подъехал Кухулин к тому месту, где были девушки, и приветствовал их. Подняла Эмер свое прекрасное и милое лицо, взглянула на Кухулина и сказала:
— Доброй дороги тебе! (т. е. Бог, да смягчит ее тебе, — сказала она. [11])
— Спасение от всякого зла вам! — ответил на это Кухулин.
— Откуда ты прибыл? — спросила девушка.
— Из Интлде Эмна,— ответил Кухулин.
— Где ночевал ты?
— Мы провели ночь,— ответил юноша,— в доме человека, который пасет стада на полях Тетры.
— Что вы там ели?— спросила Эмер.
— Нам сварили остов колесницы,— ответил он.
— Какой дорогой ты приехал? — спросила Эмер.
— Ехал я между двух лесистых холмов,— отвесил Кухулин.
— Как же вы ехали дальше? — спросила девушка.
— Не трудно ответить: от тьмы моря по тайне людей Богини, по цене двух коней Эмайн, через сад Морриган, по хребту великой свиньи, по долине великой лани, между богом и провидцем, но спинному мозгу жены Фейдельма, между кабаном и кабанихой, по берегу коней Богини, между правителем Аннона и его слугой, к Монкуилле, что у четырех углов света, по остаткам великого пира, между большим и Малым котлом, к дочерям племянника Тетры, Правителя фоморов до Садов Луга [12].
— Что же скажешь ты про себя, о девушка? — спросил Кухулин.— Не трудно ответить,— сказала девушка,— я Темра женщин [13], нету меня белее, я воин, который не сдастся, невидимый страж, червяк, Который уходит в воду, камыш, вокруг которого не ходят, Немало есть воинов, что не хотят никого допускать ко мне без ведома их и Форгала.
— Что же это за храбрецы, добивающиеся тебя?— спросил Кухулпн.
— Не трудно ответить,— сказала Эмер,— двое но имени Луи, двое по имени Луат, Луат и Лат Гойбле, сыновья Тетры, Триат и Трескад, Бриан и Балор, Бас, сын Омна, восемь по имени Конла, Конд, сын Форгала. Любой из них силою разен сотне, а ловкостью девятерым. Не трудно описать многоискусность самого Форгала. Мужа любого сильней он, ученей друида, знанием и мудростью выше филида. Уж лучше, чем предаваться забавам, сразился бы ты с Форгалом, ибо воистину всем наделен он для славных деяний и подвигов.
— Почему бы тебе не оставить меня среди этих мужей, о девушка? — спросил Кухулин.
— Что за причина не сделать этого, коли и ты способен на славные подвиги? — ответила Эмер.
— Воистину, о девушка,— ответил Кухулин,— и мои подвиги прославятся среди деяний других героев!
— Какова ж твоя сила? — спрашивала девушка.
— Не трудно ответить,— сказал ей Кухулин,— когда я слабее всего, то сражусь с двадцатью, тридцать сдержу я лишь третью всей силы. Сорок врагов встречу я в одиночку. Сотня мужей не страшна, коль стоишь под моею защитой. В смятении и ужасе от меня покидают враги брод схваток и поле сражений. Отряды я воинства в страхе бегут, лишь завидев мой облик.
Вот славное дело для мальчика! — сказала девушка,— но все же не достиг ты силы повелителя колесницы.
— Воистину, о девушка,— сказал Кухулин,— хорошо воспитал меня мой господин Конхибар. Не как скупец, грабящий свое потомство, не между печью и квашней, между стеной и очагом, не у кладовой воспитал меня он. Среди воинов и колесничных бойцов, среди друидов, кравчих и музы кантов, филидов и мудрецов, знатных людей и владельцев земель Улада вырос я, так что стал сведущ в их мудрости и искусстве.
Кто ж обучил тебя всему тому, чем ты похваляешься? — спросила Эмер.
— Не трудно ответить,— сказал ей Кухулин,— прекрасноречивый Сенха [14] воспитал меня так, что сделался я сильным и осторожным, проворным и ловким. Я разумен в речах, я ничего не забываю. Мудростью не уступлю я мудрецам моего народа. Я направляю речи и наставляю в суждениях всех уладов, ибо укрепился мой ум, благодаря обучению Сенхи. Взял меня к себе Блаи [15], владелец земель, ибо близко был его народ [16], дабы получил я причитающееся мне. Я призываю людей королевства Конхобара к их королю. Целую неделю говорю я с ними, и каждому воздаю по его искусству и богатству. Я решаю дела чести, и определяю выкуп.
Фергус воспитал меня так, что своею геройскою силой сильнейших могу сокрушить я. Горд я силой своей и доблестью, и могу охранять рубежи своего края от чужеземцев. Всех, кто слаб, я опора, сокрушитель всех сильных. По справедливости воздаю я обиженному, и унижаю заносчивых, ибо так воспитал меня Фергус.
У колен филида Амаргина [17] сидел я и потому сумею прославить короля на любом празднестве да состязаться с любым в силе, храбрости, мудрости, ловкости, находчивости, могуществе и справедливости. Могу я поспорить с любым колесничным бойцом. Никому не воздаю я благодарности, кроме самого Конхобара.
Финдкоем вскормила меня, а Конал Кернах воитель возлюбленным братом моим был молочным. Катбад прекрасноликий обучал меня ради матери моей, Дехтпре, так что стал я искусен в друидическом знании и сведущ в тайной мудрости. Все улады растили меня — возницы и колесничные бойцы, короли и первейшие певцы, и стал я любимцем собраний и воинств, я равно стою за честь каждого. Воистину я свободен, и мое право па это дано мне Лугом от Зхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга [18].
— А ты, о девушка,— сказал Кухулин,— как воспитывалась в Садах Луга?
— Воспитали, меня,—ответила Эмер,—в обычаях фениев [19], в законном поведении, в чистоте, в королевском достоинстве и благонравии, так что славлюсь я честью и нравами среди стай коровосхожих женщин Ирландии.
— Воистину достославны эти обычаи, о девушка,— сказал Кухулин,— и раз так, то почему бы не соединиться нам? До сего дяя не встречал я женщины, которой были бы но силам беседа и встреча со мной.
— Хочу спросить у тебя,— сказала Эмер,— была ли у тебя супруга?
— Воистину, нет,— ответил Кухулин.
— Не подобает мне выбирать мужа,— сказала девушка,—прежде чем не выйдет замуж моя старшая сестра, Фиал, дочь Форгала, что видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе.
— Не ее полюбил я, о девушка,— сказал Кухулин,— да и невозможно это, ибо до меня знала она уже мужчину. Слышал я, что она та самая девушка, которая была с Кайрпре Ниафером.
— Так говорили они, и вдруг взглянул Кухулин на грудь девушки, что виднелась в вырезе ее рубахи. И тогда сказал он:
— Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! [20]
А девушка ответила Кухулину такими словами;
— Не войти на эту равнину тому, кто не поразит сто воинов у каждого брода от Ат Скене Менд на Олбине до Банкуинг Бреа Фейдельма.
— Прекрасна эта равнина, равнина вне ярмa! — снова сказал Кухулин.
— Не войти на нее тому,— отвечала девушка,-— кто не сумеет совершить подвига и поразить трижды девять мужей с одного удара, да так, чтобы оставить в живых по одному из каждой девятки.
— Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! — сказал Кухулин.
— Не войти на нее тому, кто не бьется на поединке с Бенн Суаном, сыном Роскмилка от Самайна до Имболка, от Имболка до Бельтана и от Бельтана снова до зимы [21].
— Как ты сказала, так и сделаю,— молвил Кухулин.
— Тогда я согласна па твое предложение, принимаю его и исполню,— сказала Эмер, — Скажи мне еще, из какого ты рода?
— Я племянник мужа, что уходит к камням Росс Бодб [22],—ответил Кухулин.
— Как же тебя зовут? — спросила Эмер.
— Я герой чумы, поражающей псов,— ответил Кухулин.
После этих учтивых слов удалился от них Кухулин, и в тот день они больше не беседовали. Когда же ехал Кухулин через Брегу, Лаэг, возничий, спросил его:
— Ответь мне, что значили те слова, что слышал я от тебя и девушки?
— Разве не знаешь ты,— ответил Кухулин,— что приехал я свататься к ней? Оттого говорили мы так, чтобы не поняли нас другие девушки. Ведь узнай обо всем Форгал, не получили бы мы его согласия.
Пустился в дорогу Кухулнн и, говоря с возницей, принялся объяснять ему все, что он называл.
— Когда сказал я Интиде Эмна на ее вопрос, откуда приехал я, то это все равно, что ответить — из Эмайн Махи. От Махи, дочери Санрпта, сына Имбарта, жены Крунху, получила она свое имя. Состязалась Маха в беге с двумя кобылами короля и, победив их, разрешилась от бремени мальчиком и девочкой. От этих близнецов и название Эмайн [23], а от имени Махи и говорится Эмайн на равнине Махи.
А еще повествуется о том, как произошло имя Эмайн Маха в таком рассказе [24].
Некогда правили Ирландией три короля из уладов. Звали их Диторба, сын Димана из Успех Миде, Аэд Руад, сын Бадуйрна, сына Ар-гетмала из Тир Аэда, Кимбает, сын Финтана, сына Аргетмора из Финдабайр Маг Инис. Воспитал Кимбаета Угайне Мор, сын Экдаха Буадаха. Уговорились они, что каждый из них станет править по семь лет. Три раза по семь человек поручились за это: семь друидов, семь филпдов и семь вождей. Семь друидов, дабы связать их магическими заклятьями, семь филидов, дабы возвести на них позор и поношение, семь вождей, дабы изранить и убить их, коли не оставит один из них власть через семь лет, сохранив правду короля [25]: урожай желудей каждый год, краски всякого цвета, ни одной смерти женщины в родах.
Три раза получал власть каждый из них, то есть всего правили они шестьдесят три года. Первым из всех умер Аэд Руад — он утонул в Эсс Руад [26], и тело его перенесли в сид. Отсюда и название Сид Аэда и Эсс Руад. Не осталось У него иного потомства, кроме дочери по имени Маха Рыжеволосая. Когда настало время, попросила она власть для себя. Но сказали Кимбает и Диторба, что не годится отдавать королевскую власть женщине. И тогда Случилось между ними сражение, н досталась в нем победа Махе. Семь лет после того правила она страной. Между тем, умер Диторба в Коранд. Было у него пять славных сыновей: Брас, Боэт, Бедах, Уалах, Еюрхас, что потребовали себе власти. И ответила им Маха, что не отдаст власти, ибо не по поручительству добыла ее, но на поле битвы. Сразились тогда сыновья Дпторба с Махой, и победила Маха, истребив многих. Сыновей же Диторба отослала она в пустынные места Коннахта. Лотом взяла Маха в мужья Кимбаета, дабы стать предводительницей ею войска. После того, как соединились Кимбает и Маха, отправилась она в Коннахт проведать сыновей Диторба. Прикинулась Маха прокаженной, покрыв лицо месивом из ржи и торфа. Увидела она сыновей Диторба у Байрен Коннахт, когда жарили они кабана на огне. Принялись братья расспрашивать женщину, а она отвечала им. Потом дали они ей поесть у огня. И сказал один из сыновей:
— Воистину прекрасны глаза этой старухи. Соединимся с ней!
Отвела его Маха в лес и, одолев силой, оставила там. Затем воротилась она к огню.
— Где муж, что ушел с тобой? — спросили братья.
— Стыдно ему возвращаться к вам после того, как сблизился он с прокаженной,— ответила им Маха.
— Нет здесь стыда,— сказали тогда братья, — ибо все мы сделаем также.
Потом каждый из них отвел со в лес. Силою всех одолела она и, связав одним ремнем, отвела к уладам. И сказали улады, что должно убить их.
— Нет,— отвечала им Маха,— ибо это будет против правды короля. Лучше сделаем их невольниками, и пусть построят они вокруг меня крепость, которая станет навеки столицей уладов.
И тогда очертила Маха границы крепости пряжкой, что была приколота у нее у шеи. Отсюда и пошло название Эмайи, иначе «пряжка шеи или пряжка вокруг шеи Махи». Отсюда и Эмайн Маха.
Так ехал Кухулин своей дорогой, и к ночи прибыл в Эмайн. Между тем, дочери владельцев земель, что были вместе с Эмер, рассказали своим отцам о юноше, который приезжал на прекрасной колеснице и о разговоре, что случился у него с Эмор. Сказали они, что не поняли из него ни слона, и что уехал затем юноша прямо па север по Маг Брег. И обо всем, что услышали, рассказали те владельцы земель самому Форгалу.
— Воистину,— молвил Форгал,— это оборотень из Эмайн Махи приезжал поговорить с Эмер, и девушка полюбила его. Вот о чем говорил каждый из них. Но не будет им от того пользы, ибо я помешаю им.
После этого отправился Форгал в Эмайн Маху, переодевшись в чужеземное платье. Прикинулся он посланцем короля галлов, что пришел к Конхобару поговорить о золоте, ценных вещах и самых лучших напитках. И было их трое мужей. С великими почестями приветствовали их в Эмайн. Когда те па третий день отослал Форгал своих людей и остался один, принялись улады восхвалять перед ним Кухулина, Копала и других колесничных бойцов из уладов. И говорил Форгал, что поистине все это правда и велики подвиги, о которых он слышал. ИI все же,— говорил он,— если бы Кухулин отправился в Шотландию к Дом-налу Милдемалу, то от того возвеличилось бы его боевое искусство, а если бы довелось ему побывать у Скатах, дабы обучиться боевым приемам, то превзошел бы он великих бойцов всей Европы.
И оттого предлагал это Форгал Кухулину, чтобы тот не вернулся назад. Ибо думал Форгал, что если случится Кухулину сошлись с его дочерью, то грозит ему гибель от буйства и дикого нрава воина, что прославился этим.
Согласился Кухулин отправиться в путь, а Форгал обязался доставить ему припасов, если выступит Кухулин в назначенное время. Потом воротился Форгал к себе, отрядил воина, дабы узнал он, исполнено ли дело, о котором договорились. Кухулин же отправился в путь с Лоэгайре Буадахом и Конхобаром, хотя иные считают, что был с ними еще Конал Кернах.
Выбрал Кухулин дорогу через Брегу, чтобы повидаться с девушкой. Рассказал он ей о своем путешествии на корабле, а девушка поведала ему о том, что сам Форгал побывал в Эмайн и предложил Кухулину выучиться боевым приемам, чтобы вовек не встретиться ему с Эмер. И наказала ему девушка быть настороже, дабы не погиб он, какой бы путь ни избрал. Поклялся тогда каждый из них хранить верность другому, если только смерть не заставит кого-то покинуть другою. Повелел каждый из них другому хранить их дружбу, и отправился Кухулин в Шотландию.
Когда же пришли они к Домналу, научил он их как раздувать мехи через четырехугольный камень. До того им приходилось стараться, что пятки их начинали чернеть или синеть. Потом научил он воинов взбираться но воткнутому копью до самого наконечника и стоять на нем. Между тем, полюбила Кухулина дочь Домнала. Имя ее было Дорнола. Воистину ужасен был ее облик. Огромны были ее колени, пятки были вывернуты вперед, а носки назад. Громадные серо-черные глаза были У нее на лице. Непомерен был лоб девушки, а само лицо, чернее чаши смолы. Грубые ярко-рыжие волосы были уложены в косы вокруг ее головы. Отказался Кухулин разделить се ложе, и тогда поклялась девушка отомстить ему за это. Сказал Домнал Кухулину, что не закончено будет его обучение, если не побывает он на севере у Скатах. И отправились тогда в путь все четверо: Кухулнн, Конхобар, правитель Эмайн, Конал Кернах и Лоэгайре Буадах. И тут вдруг словно встала у них перед разами Эмайн Маха. Не смогли снести этого Конхобар, Конал ы Лоэгайре. Дочь Домнала наслала на них это видение, дабы разлучить Кухулина с его товарищами и сгубить его.
Другие считают, что наслал это видение сам Форгал, дабы все они воротились назад, и не исполнил Кухулин того, что обещал ему в Эмайн. Позором тогда покрыл бы себя Кухулин. А если псе же отправился бы он дальше, дабы выучиться искусным боевым приемам, то вернее нашел бы свою погибель в одиночку.
Ушел тогда от них Кухулин но своей собственной воле и отправился в путь по незнакомой дороге, ибо воистину велика была над ним власть девушки. Между тем, охватила его печаль, что расстался он со своими товарищами. Так шел Кухулин через Шотландию измученный и грустный от того, что покинули его товарищи, и не ведал, куда идти, чтобы разыскать Скатах. Но когда расставался он со своими друзьями, пообещал, что не вернется в Эмайн, пока не найдет Скатах или свою погибель. «Так шел он дальше, и овладели Кухулином растерянность и неведение.
Вдруг увидел Кухулин, что приближается к нему огромный ужасающий зверь, похожий на льва. Зверь следил за юношей, но не наносил ему раны. И куда бы ни шел Кухулин, зверь направлялся за ним и подставлял ему бок. Прыгнул тогда Кухулин прямо на загривок зверя. Не направлял его Кухулин, но позволял идти, куда тот пожелает. Четыре дня шли они так, пока не добрались до обитаемых земель, где увидел Кухулин забавляющихся юношей. Очень удивились они, что дикий зверь находится в услужении человека. Тогда сошел Кухулин на землю, распрощался со зверем, и тот удалился.
Кухулин же направился вперед и вскоре приблизился к большому дому, стоящему на просторной равнине. Вышла из того дома прекрасная на вид девушка и обратилась к Кухулину, дабы приветствовать его.
— Добро пожаловать, о Кухулин!—сказала она.
Тогда спросил се Кухулин, откуда знает она его имя.
— Были мы оба с тобой,— ответила девушка,—любимыми воспитанниками из числа тех, что обучались сладкозвучному пению у Ульбекана Сакса.
Потом принесла она Кухулину еды и питья, и он, отведав всего этого, отправился дальше.
По пути встретил он славного воина, который первым приветствовал Кухулина. Заговорили они между собой, и спросил Кухулин, не знает ли чего воин о крепости Скатах. Предостерег его юноша от дороги через Маг Добайл, что лежала перед ним. И такова была та равнина, что половина ее не отпускала человека — приставали к ней его ноги. Вторая же половина поднимала человека, так что мог он идти лишь но верхушкам травы. Дал Кухулину воин колесо и сказал, чтобы шел он за ним по первой половине. Потом дал он Кухулину яблоко и велел следовать за ним, покуда не перейдет он второй половины. Так должен был Кухулин миновать эту равнину.
И еще сказал юный воин, что дальше встретит Кухулин огромную долину, через которую ведет узкая тропа, полная чудовищных зверей. которых наслал Форгал, дабы погубить его. Идет дальше путь к дому Скатах через гору ужасающей высоты.
Потом распрощались друг с другом Кухулин и юноша, имя которого было Эоху Бархе.
Прошел Кухулин но указанному пути через Маг Добайл и черед Глен Гайбтех так, как научил его юноша. И наконец привела его дорога к лагерю, где жили воспитанники Скатах. Спросил у них Кухулин, где разыскать ее саму.
— На том вот острове,— ответили ему.
— Какая дорога ведет туда? — спросил Кухулин.
— Через Мост Лезвия [27], — ответили они, — и одолеет его лишь тот, кто способен па славные подвиги. Ибо вот каков он: по концам низок, а в середине высок. Стоит лишь ступить на один его конец, как другой поднимается и отбрасывает назад.
Трижды пытался Кухулин вступить на мост и перейти его, но воистину никак не мог этого сделать. Тогда исказился Кухулин, подошел к мосту и, совершив прыжок лосося, вскочил прямо на его середину. Не успел еще конец моста приподняться, как Кухулин уже оказался на том берегу. Подошел Кухулин к крепости и древком своего копья ударил в дверь так, что пробил ее насквозь. Сказали об этом Скатах.
— Воистину,— сказала Скатах,— лишь достославный воин мог совершить это.
Послала она свою дочь навстречу пришельцу. Вышла тогда к Кухулину Уатах, дочь Скатах. Увидела она его, но ничего не сказала, ибо велика была красота того, кто стоял перед ней. Вернулась она туда, где была ее мать и принялась восхвалять воина, которого видела.
— Вижу я, что приглянулся тебе этот человек,— сказала мать.
— Воистину, это так и есть,—сказала Уатах.— Этой ночью он будет рядом со мною в мoeй постели.
— Не возражаю,— ответила Скатах,— если таково твое желание.
Потом принесла Уатах Кухулину воды и пищи и принялись прислуживать ему со всякой любезностью. Вдруг ударил ее Кухулин и сломал Уатах палец. Закричала Уатах, и сбежались тут все обитатели дома, чтобы защитить ее. Выступил вперед воин из слуг Скатах по имени Кoxap Круибне. Задумал он проучить Кухулина, по не ожидал встретить столь искусного в сражении воина, и пал от его руки. Отрубил ему Кухулин голову. Оттого опечалилась Скатах, но сказал ей Кухулин, что на положенный срок возьмет па себя все обязательства и работу, что исполнял убитый им воин.
На третий день дала девушка совет Кухулину и сказала, что если пришел он обучиться воинскому искусству, то пусть отправится туда, где Скатах обучает своих двух сыновей — Куара и Кета. Велела она Кухулину геройским прыжком лосося перенестись в тисовую рощу и, приставив .меч к телу Скатах между двух грудей, потребовать исполнения трех дел: обучения боевому искусству без всякой утайки, разрешения мне соединиться с тобою за должный выкуп и предсказания всего, что случится с тобой, ибо она провидица.
Отправился тогда Кухулин туда, где была Скагах. Вынул он свой меч, приставил его острие к груди Скатах там, где было сердце и молвил:
— Смерть тебе!
— Три зрачка, за то, что сохранишь мне жизнь,— сказала Скатах.
— Принимаю,— ответил Кухулин.
Обязал он ее выполнить то, что сказала. Так жил Кухулин с Уатах и обучался военным приемам у Скатах.
Между тем жил в Мунстере великий муж и славный король по имени Луганд, сын Нойса, сына Аламака, что был молочным братом Кухулина. Как-то раз взял он с собой двенадцать мужей и отправился посвататься к двенадцати девушкам из рода сыновей Роса. Но у каждой из них уже был суженый. Когда узнал об этом Форгал, то направился в Тару и сказал Лугайду, что есть в его доме девушка, лучше которой не сыскать во всей Ирландии по красоте, благонравию и искусности во всякой работе. Ответил Лугаид, что по душе ему то, что он услышал. Тогда просватал Форгал свою дочь за Лугайда, а двенадцать дочерей владельцев земель на равнине Бреги за тех двенадцать мужей, что пришли с ним.
Поехал король в крепость Форгала на свадьбу. Когда же привели к Лугайду Эмер и досадили рядом с ним, закрыла она свои щеки руками [28].
— Честью своей и жизнью клянусь,— сказала Эмер,— что полюбила я Кухулина, и если кто-то еще посягнет на меня, то опозорит и обесчестит!
Не пожелал тогда Лугайд праздновать свадьбу с девушкой из страха перед Кухулином и воротился к себе домой.
В те времена случилась распря между Скатах и чужими племенами, что были под властью королевы по имени Айфе. С обеих сторон приготовились к бою войска, но Кухулина Скатах оставила дома и дала ему сонный напиток, дабы не вступал он в сражение, и не случилось бы с ним беды. Между тем быстро, так что не прошло и часа, пробудился Кухулин ото сна, ибо силы напитка, которой любому хватило бы на двадцать четыре часа, и на час было юноше мало.
Выступил Кухулин на бой вместе с двумя сыновьями Скатах против Куара, Кета и Круфне — трех воинов Айфе. Сразился с ними Кухулин, и все трое пали от его руки. На следующий день вновь началось сражение, и войска сошлись, наконец, лицом к лицу. Вышли тогда вперед три сына Эсс Энхине — Кире, Вире и Банлкне, что сражались на стороне Айфе, и вызвали на бой двух сыновей Скатах. На путь подвигов вступили они. Не ведала Скатах, чем кончится эта схватка, и оттого испустила стон. Не видела она третьего воина подле своих сыновей, что стояли против трех врагов, и одолел ее страх перед Айфе, ибо не было в целом мире воительницы страшнее ее. Тогда выступил Кухулин на подмогу двум ее сыновьям, вступил на тропу и, встретив всех троих, поразил их разом.
Тогда Айфе вызвала на бой Скатах. Выступил Кухулин навстречу Айфе, по перед боем пожелал узнать, что для Айфе дороже всего на снеге. И отметила ему Скатах:
— Больше всего любит ока своих двух коней, колесницу и возничего.
Тогда сошлись на боевой тропе Кухулин и Айфе, и начался между ними поединок. Разлетелось от ударов Айфе оружие Кухулина, и меч обломился у рукояти. Вскричал тут Кухулин:
— Горе! Возничий Айфе опрокинул коней и колесницу в долине, и все они погибли!
Услышан это, обернулась Айфе, и тогда набросился на нее Кухулин, обхватил ее тело под грудями и, взвалив на себя, словно мешок, отнес к своему войску. Там опустил он ее на землю н занес над нею свой меч. И сказала тут Айфе:
— Жизнь за жизнь!
— Исполни за то три моих желания,— отвечал ей Кухулин.
— То, что ты пожелаешь, будет исполнено,— сказала Айфе.
— Вот каковы мои три желания,— молвил Кухулин,— поручись перед Скатах, что никогда больше не будешь ты с ней воевать, стань в эту же ночь моею перед входом и твою собственную крепость и, наконец, принеси мне сына.
— Обещаю тебе это,— сказала Айфе.
Так все и произошло. Отправился в эту ночь Кухулин к Айфе и был с нею близок. И сказала ему Айфе, что она зачала и понесла сына.
— Через семь лет отправлю я его в Ирландию,— молвила Айфе,— а ты придумай для него имя.
Оставил Кухулин золотое кольцо для своего сына и наказал Айфе, чтобы пришел сын отыскать его, когда это кольцо будет ему впору. Имя же его будет Конлуи. И просил Кухулин передать сыну, чтобы тот никому не называл своего имени, никому не уступал дорогу и никогда не отказывался от поединка.
Потом оставил ее Кухулин и пустился в обратный путь. По дороге повстречалась ему старуха, слепая на левый глаз [29]. Сказала она Кухулину, чтобы не стоял тот у нее на дороге. Ответил Кухулин, что некуда ему отойти, кроме как на скалу, что была высоко над морем. И все же он уступил ей дорогу, хоть и пришлось ему упираться в землю лишь пальцами, Проходя мимо, ударила его старуха по пальцам, чтобы сбросить вниз. Тогда совершил Кухулин геройский прыжок лосося и срубил старухе голову. И была эта старуха матерью трех героев, что пали от руки Кухулина — сама Эсс Энхине, явившаяся отомстить воину. Потом воротилось все войско вместе со Скатах в ее края, взяв от Айфе заложников, и там залечил Кухулин свои раны.
Потом обучился Кухулин у Скатах всем искусным боевым приемам, что знала она сама [30]: приему с яблоком, громовому приему, приему с мечом, приему падения…
Потом явились к Кухулнну посланцы с родины, чтобы звать его домой, и он стал готовиться в путь. Тогда предсказала Скатах все, что случится с ним и жизни, спев песнь провидицы и молвив такие слова:
Приветствую тебя [31], изнуренного после победы,
Воинственного, с сердцем холодным,
Иди же туда, где найдешь ты покой,
Да наступит он скорее,
Да будет скорым его приход,
Один стоишь ты, о воин,
Ждет тебя великая опасность,
Один против грозного войска,
Сразишь ты воинов из Круахана,
Защитишь ты героев,
Порубленные будут лежать,
Ударами твоего меча,
Обагренного кровью твоей, о Сетанта [32],
Кровавой битвы далекий шум,
Кости, расколотые копьем,
Согнанные стада,
Палицы грозной тяжкий конец,
Тела человечьи — знамение битвы,
Скот, уведенный из Бреги,
Страна твоя в рабстве,
Пятью слезами омытые дни,
Скот, но дорогам бродящий,
Один против целого войска,
Тяжкий труд, тяжкий стоп, тяжкое горе,
Красный от собственной крови,
На многих падет раздробленный щит,
На оружие и женщин с красными глазами,
Поле сражения становится алым,
Порубленной плотью питаются вороны,
Вороны обшаривают изрытую землю,
Дикий ястреб появится,
Стада, истребленные в гневе,
Поиска, влекущие людей,
Потоком текущая кровь,
Кухулина израненное тело,
Тяжкие раны снести предстоит,
Немало врагов поразить,
Красным разящим копьем,
Там, где идешь ты — горе и стоны,
Грозноразящий по Равнине Муиртемне,
Забавляясь кровавой игрой,
Искусный воитель приходит,
В гиене против встающей полны,
Свершающий геройские деяния?
Яростный клич, жестокое сердце,
Придет он и поразит женщин,
Сойдется с Медб и Айлилем,
Ждет его ложе страданий,
Грудь его злобой полна,
Услышь, как ревет Белорогий,
Вызывая Бурого из Куальнге,
Когда явится он и устремится
С невиданной яростью через лес,
Восстань с кровавым острием,
Искусный в беге и единоборстве,
Оставь слабость,
Восстань еще раз и оружие возьми,
Ты, что искусен в сражении,
Гордый и безжалостный защитник,
Земли уладов и их жен,
Восстань во всей своей силе,
С геройским разящим щитом,
С крепким крученым копьем,
С красным от крови мечом,
Весь в потоках крови,
Имя твое узнают все в Альбе,
Зимней ночью оплачут тебя,
Айфе и Уатах оплачут,
Прекрасное светлое тело,
Вытянутое во сне,
Три года да тридцать лет,
Сражаться тебе с врагами,
На тридцать лет сохранишь ты
Силу и доблесть свою,
Не прибавлю тебе и года,
О жизни твоей ничего не скажу,
Полной побед и любви,
Пусть и короткой,
Приветствую тебя.
Потом отправился Кухулин на корабле в Ирландию. И на том же корабле плыли с ним Лугайд и Луан — два сына Лойха, Фер Бает и Ларине, Фер Диад, Друст, сын Серба. Прибыли они в дом Руада, короля островов, в самую ночь под Самайн. Случилось там быть и Коналу Кернаху с Лоэгайре Буадахом, которые собирали дань. В те времена Острова Чужеземцев платили дань уладам.
Услышал как-то Кухулин плач и стоны в королевской крепости.
— Что эту там за крики? — спросил он.
— То дочь Руада отдают в дань фоморам,— ответили ему.
Вот отчего раздавался в крепости тот крик.
— Где сейчас девушка? — спросил Кухулин.
— Там, на берегу,— ответили ему.
Отправился туда Кухулин и нашел девушку берега. Стал он расспрашивать ее, и девушка ему все рассказала.
— Откуда придут эти люди? — спросил Кухулин.
— Вон с того дальнего острова,— ответила девушка,— и уж лучше тебе уйти, чтобы они тебя не заметили.
По вместо этого отправился Кухулин им навстречу и сразил троих из фоморов, сражаясь в одиночку. Между тем, один из них успел ранить его в запястье. Оторвала девушка кусок от своего платья, дабы перевязать Кухулину рану. Затем удалился Кухулин, так и не назвавшись девушке.
Вернулась девушка в крепость и рассказала отцу все как было. Вскоре после того пришел в крепость Кухулин как простой чужестранец. Приветствовали его тогда Конал и Лоэгайре. Многие из тех, что были в крепости, говорили, что это они убили фоморов, но никого из них не признавала девушка. Тогда приказал король стопить баню, и всем мыться там по очереди. В свой черед пошел туда Кухулин, и девушка узнала его.
— Отдам я тебе свою дочь в жены,— сказал король,— вместе с хорошим приданым.
— Не будет этого,— ответил Кухулин,— но пусть через год придет она в Ирландию и там разыщет меня.
Потом отправился Кухулин в Эмайи и рассказал там обо всем. Отдохнув, пустился он о путь к крепости Форгала, чтобы повидать Эмер. Целый год провел он около крепости, но никак не мог проникнуть в НРГ, ибо поистине многочисленна была ее стража. Так подошел конец года.
— На сегодня, о Лаэг,— сказал тогда Кухулин,— назначена моя встреча с дочерью Руада, но не знаю я, где искать ее, ибо не подумали мы об этом. Отправимся же к берегу!
Когда подъехали они к берегу у Лоха Куан, то увидели над морем двух птиц. Вложил тогда Кухулин камень в свою пращу и сбил одну птицу. Опустились птицы на берег, и когда приблизились к ним воины, то увидели перед собой двух прекраснейших в мире женщин. Были то Дерборга, дочь Руада, и ее служанка.
— Недоброе дело свершил ты, о Кухулин!— сказала девушка,— ибо пришли мы повидаться с тобой, а ты напал на нас.
Тогда высосал Кухулин попавший в девушку камень вместе со сгустком крови.
— Не могу я теперь взять тебя в жены,— сказал Кухулин,— ибо выпил твоей крови. Отдам я тебя за моего молочного брата, что рядом со мной здесь, за Лугайда Реондерга. Так они и сделали.
Так провел Кухулин целый год у крепости Форгала и все не мог повидаться с Эмер. Тогда снова решил Кухулин отправиться к крепости Фопуала, и на этот раз снарядили ему косящую колесницу [33]. Совершил Кухулнн прыжок лосося и через три стены перескочил в крепость. Три удара быстро обрушил он там на трижды девять воинов, да так, что с каждого удара поразил но восемь воинов, а но одному из каждой девятки оставил в живых. Были то Скибар, Ибур и Кат, три брата Эмер. Сам Форгал, спасаясь от Кухулина, перепрыгнул через вал наружу и упал там бездыханным. Схватил Кухулин тогда Эмер и ее молочную сестру, да еще немало золотых и серебряных украшений и вместе с девушками перепрыгнул обратно за стену. Со всех сторон раздавались тогда крики, а Скенменд бросилась на них. Сразил ее Кухулип у брода, что зовется с той норы Брод Скенменд. После чего подошли они к Глонаду [34], где расправился Кухулин с сотней воинов.
— Великое дело совершил ты, убив сотню крепких бойцов,— сказала тогда Эмер.
— Пусть отныне навеки будет называться это место Глонад,— сказал ей Кухулин.
Вскоре добрался Кухулин до места, что называлось прежде Ре Бан, а ныне зовется Круфоть. Могучие удары обрушил он там на врагов, так что во все стороны лились потоки крови.
— Воистину сделал ты холм из окровавленной земли, о Кухулин!—сказала ему Эмер.
С той поры стало зваться то место Круфоть — Кровавый Холм.
Вскоре настигли их воины у Ат Имфуат на реке Боапп. Тогда сошла Эмер с колесницы, а Кухулин погнался за врагами, так что комья земли летели из-под копыт лошадей на север через брод. Потом он снова устремился за ними, и комья от копыт полетели через брод на юг. Потому и называется теперь этот брод Ат Имфуат — Брод Двояких Комьев.
И случилось потом так, что убивал Кухулин по сотне мужей у каждого брода от Ат Скенменд на Олбнне до реки Боанн у Брег и совершил тогда все, что пообещал девушке.
Невредимым добрался Кухулпи под вечер до Эмайн. Эмер ввели в попои к Конхобару и всем знатным и доблестным уладам, которые приветствовали ее. Был среди них тогда хитроумный муж по имени Брикриу Немтенга, сын Гарбада, который сказал:
— Нелегкой выдастся эта ночь для Кухулина, ибо должна провести ее девушка с Конхобаром — ему первому по праву принадлежат все девушки Улада.
Не мог снести этих слов Кухулин и разгневался так, что лопнули под ним подушки, и перья из них устлали все кругом. Потом вышел он из дома наружу.
— Воистину, нелегко решить это дело,— сказал Катбад,— ибо гейс [35] запрещает королю поступить иначе, а Кухулин погубит всякого, кто посягнет на его жену.
— Позовите Кухулина назад,— сказал тут Конхобар,— и мы умерим его ярость.
Воротился Кухулнн обратно.
— Отправляйся и приведи сюда всех животных, что найдешь ты у Слиаб Фуаит,— сказал Кухулину Конхобар.
Пошел туда Кухулин и собрал всех свиней да кабанов, всех птиц, которых только мог разыскать а разом привел в Эмайн. Оттого умерилась его ярость.
Тогда принялись решать улады, как поступить им. И вот на чем согласились они: Эмер должна провести первую ночь с Конхобаром, но дабы защитить честь Кухулина, будут с ними вместе Фергус и Катбад. Так и было сделано, и на другой день Конхобар дал Эмер приданое, а Кухулину выкуп за его честь. С той поры были всегда вместе Кухулин в Эмер, и не расставались до самой смерти.
Версии переводов, опубликованные в 1985 и 2004 годах, отличаются лишь комментариями. Мы решили привести обе эти версии, отметив курсивом и соответствующими цветами произошедшие изменения. Красный — комментарий был в 1985 году, но исчез в 2004, зелёный — комментарий появлися, или добавлен в издании 2004 года.
- Красная Ветвь — пиршественный зал короля Конхобара традиционно называется «Красной Ветвью» (Cráebrúad), потому что его стены были сделаны из красного тиса. Метонимически данное название переносится иногда на всех уладских воинов.
- Медовый Покой – Главный покой королевского дворца в Таре.
- Филиды – В древней и средневековой Ирландии провидцы, мудрецы, поэты и хранители исторической традиции. После принятия христианства отчасти переняли на себя друидические функции. Само слово «филид» происходит от индоевропейского корня *wel — ‘видеть’. О социальной роли филидов и их поэтической технике — см. В.П. Калыгин. Язык древнейшей ирландской поэзии. М., 1986.
- Иарнгуал – Что имеется в виду, не установлено, хотя в ирландских текстах часто встречаются упоминания от некоем «питье угля» (gúal) и «угольном напитке» (оl ngúalai). Во всяком случае, маловероятно, что речь идет о напитке, приготовленном над жаром углей (скорее — о напитке типа самогона, очищенном путем пропускания через уголь).
- …и прием с острием меча. – Представить, в чем реально заключались эти приемы, невозможно.
- Буанбах и фидхелл – Названия распространенных в Ирландии игр, отдаленно напоминавших шахматы («длительный бой» и «знание дерева»). По преданию эти игры (как и брандуб – «черный ворон») были придуманы богом Лугом. Насколько можно судить, устройство доски и расположение фигур при игре в фидхелл было репликой сакрального деления Ирландии. В центре, символизировавшем столицу, располагался верховный правитель, а по сторонам от него четыре короля. По бокам доски находились противники, нападение которых следовало отразить (см. об этом подробнее в книге А. и Б.Рисов. Наследие кельтов М., 2000; там же — об устройстве зала для пира как модели космоса, см. прим. 1 и 2).
- Форгал Манах – Это скорее мифологический, чем исторический или легендарный персонаж. Высказывались мнения, что он был божественным предком племени монайг, родственного кельтской народности менапиев. Его жилище находилось, по традиции, около Луска, недалеко от реки Дилвин в северной части современного графства Дублин. Впоследствии его образ был рационализирован.
- …как смоль… – перевод отчасти условный, ибо точное значение ирл. cir установить трудно. Ирландское cir — не совсем ясное семантически цветообозначение (родственно русскому серый).
- …из светлой бронзы. – В тексте findruine. Часто встречающееся в текстах упоминание об этом дорогом металле, ирл. findruine. По различным мнениям, это может означать и белую бронзу и светлое золото, т. е. золото с большой примесью серебра. Такой сплав (возможно, меди с серебром) ценился в Ирландии ниже золота и выше бронзы (см. также о выплавке металлов раннесредневековой Ирландии и описании их в эпосе — J.P.Mallory. Silver in the Ulster cycle of tales // Proseedings of the 7th International Congress of Celtic Studies. Oxford, 1986).
- …покрытого кровью… – перевод условен. В тексте broenach (broen ‘влажный, мокрый’) – не вполне понятный, часто применяемый к воинам эпитет (broen – влажный, мокрый)(возможно «потный»? — Т.М.).
- …сказала она. – Пример разъяснения древнего комментатора. Ниже они сильно разрастаются и нами опущены.
- …до Садов Луга – Весь разговор Кухулина с Эмер строился на непонятных для посторонних иносказаниях. Древний комментатор включил в рукопись разъяснения их высказываний. Вот примеры некоторых из подобных разъяснений: Интиде Эмна – Эмайн Маха, человек, который пасет стада на полях Тетры – некий Ранку, ибо он «охотится за рыбой под волнами моря. Он пастух рыб в море. Море – это Равнина Тетры, правителя королей фоморов (хтонических демонов, о которых см. в наст. изд. сагу «Битва при Маг Туиред», – С. Ш.); тьма моря – это Равнина Муиртемне, которая якобы тридцать лет после потопа оставалась под покровом моря; тайна людей Богини – это место Греллах Доллайд, где Племена Богини Дану впервые решили собраться на битву при Маг Туиред; между богом и провидцем – между сидами, где обитали божественный Мак Ок и провидец Бресал и т. д.
- Темра – Ирл. temair обозначает «холм», «возвышенное место» и часто фигурирует в собственных именах. Так называлась и резиденция правителя острова в архаическую эпоху. Тем самым Эмер имеет в виду высшую степень достоинства.
(ирл. «холм, возвышенность») часто фигурирует в собственных именах. Темра, Тара — название резиденции верховного правителя в архаическую эпоху (см. об этом сагу «Установление владений Тары» в книге «Предания и мифы средневековой Ирландии» М., 1991). Символическое название «король Тары» носили верховные короли Ирландии и в более поздний исторический период (см. об этом — F.J.Byrne. Irish Kings and High-Kings. London, 1973; R.A.S.Macalister. Tara: A Pagan Sanctuary of Ancient Ireland. London, 1931). Называя себя «Темрой женщин», Эмер имеет в виду высшую степень достоинства (см. также M. Ni Bhrolchain. Women in early Irish myths ans sagas // The Crane Bag, vol. 4, N. 1, 1980.: P. O’Leary. The honor of women in early Irish literature midle ages//Eriu, vol.38, 1987; W.Davies. Celtic women im the early middleages // Images of Women in Antiquity. Lonon, 1983).
- Сенха – судья при дворе Конхобара, славившийся своей мудростью.
Сенха — Сенха, сын Айлиля, один из воинов Конхобара, известный своей мудростью и верностью суждений. Был одним из воспитателей Кухулина, обучившим его искусству красноречия (об этом персонаже — см. также в сагах «Опьянение уладов» и «Изгнание сыновей Уснеха»). - Блаи — Блаи Бриуга, владелец одного из проезжих домов Ирландии, воспитатель Кухулина, который предрек, что если мальчик будет жить в его доме, не будет знать он ни ссор, ни обид. Смерть Блаи описана в саге «Смерть Кельтхара».
- …близко был его народ… – Что имеется в виду, не удалось установить.
- Амаргин – знаменитый филид поэт при дворе Конхобара.
- …от Эхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга. – Т. е. на территории между этими двумя пунктами. Какая традиция стоит за этой фразой, осталось для нас непонятным. Фраза в целом не очень понятна.
- …в обычаях фениев… – В данном случае имеются в виду свободные и благородные ирландцы. Понятие «фине» (fine) является юридическим термином, обозначающим группу свободных лиц, объединенных родственными отношениями (у них должен быть общий прадед). Согласно ирландским законам, данные «родичи» должны были отвечать за поступки друг друга — так, они обязаны были платить выкуп, если кто-то из их «фине» совершал преступление, но имели право и сами требовать выкупа, если преступление было совершено к кому-то из них (см. об этом подробнее — F.Kelly. A Guide to Early Irish Law. Dublin, 1988; об уровне развития общества, отраженном в сагах уладского цикла, — см. в классической, но отчасти уже несколько устаревшей работе: KJackson. The Oldest Irish Tradition: A Window on the Iron Age. Edinburgh, 1964).
- …равнина вне ярма! – Вариант перевода этого места, предложенный Л. А. Смирновым («равнина для благородной игры»), далек от текста. В тексте — mag alchuing. Это слово буквально обозначает нередко богато украшенный крюк на стене, на который вешалось оружие. Комментатор пытается объяснить туманность выражения, исходя из значения слова cuing – «ярмо», однако не доводит своего объяснения до конца. Вполне возможно, что здесь мы имеем действительно ar(al) – cuing, т. е. что Кухулин, говоря о груди девушки в прорези рубахи, говорил о равнине под ярмом.
- …от Бельтана снова до зимы. – Здесь перечислены важнейшие ирландские языческие праздники, отмечавшие начало сезонов: Самайн открывал зиму и был потом приурочен ко дню Всех Святых, 1 ноября; Имболк праздновался как начало весны и соотносился потом со Сретением, а также днем Святой Бригиты, 1 февраля; начало лета отмечал Бельтан, праздновавшийся 1 мая. Четвертый праздник, Лугназад, праздник бога Луга, отмечавшийся как начало сезона жатвы 1 августа, в тексте саги не упомянут.
- Росс Бодб – Лес Бодб. Комментатор, основываясь на традиции, отождествляет его с лесом Морриган в Крих Росс.
- …от этих близнецов название Эмайн… – см. сагу «Недуг уладов».
- …в таком рассказе. – Более поздняя вставка, стоящая особняком в тексте саги, отряжающая, однако, очень древнюю традицию.
- …правду короля… – Ирл. fír flathemon – «правда правителя» правильное, удовлетворяющее целому ряду сакральных и общественных норм, поведение правителя, при котором, как считалось, в стране должны царить процветание и мир. См. об этом работу — C.Watkins. Is tre fír flathemon: marginalia to «Audacht Morainn» // Ériu, vol. XXX, 1979.
- Эсс Руад – Красный Водопад, теперь Ассароэ, графство Донэгал. Эсс Руад знаменит тем, что с ним (как, впрочем, и с рядом других мест – к примеру рекой Бойн) связывалось местопребывание легендарного лосося мудрости, который по традиции представлялся одноглазым и оттого назывался Голл Эсса Руад. Божественным покровителем водопада был, по-видимому, всеведущий вездесущий Дагда, одним из эпитетов которого был Руад Рофесса – Руад Всеведущий, хотя в иных случаях с лососем был связан Нуаду (брит. Нодонс), в одном из храмов которого было найдено изображение рыбака, вылавливающего лосося (см.: Green М. J. A Corpus of Religious Material from the Civilian Areas of Roman Britain. Oxford, 1976, s. 169). По другому преданию, сохраненному в так называемых dindsenchas – «старине мест», название водопада связывалось с именем дочери одного из сыновей Медб – Мане Милскотаха (о средневековой «ученой» топонимической традиции и ее соотнесенности с историей возникновения конкретных топонимов — см. P.W.Joyce, Irish Names of Places. Dublin, 1910).
- Мост Лезвия – В кельтских сказаниях мотив такого моста имеет глубокие корни. Он в значительной степени повлиял на сходные темы средневековой литературы, к примеру, у Кретьена де Труа (см. L.H.Loomis Adventures in the Middle Ages. N. Y., 1962, c. 19-40).
- …закрыла она свои щеки руками. – Упоминание о щеках человека при описании различных казусов, касающихся чести и бесчестия, обычно для ирландских сказаний. Взяться за чьи-то щеки означало просить защиты, а выражение «подтверждаю щеками» имело смысл «подтверждаю своей честью».
- …слепая на левый глаз. – Один из явных признаков принадлежности к потустороннему миру. В сагах часто упоминается также особая магическая поза, при которой нужно было стоять на одной ноге и зажмурить один глаз; ср. также традиционный облик фоморов — одноруких, одноногих и одноглазых: видимо, предполагалось, что другая часть их тела находится в Ином мире и на земле не видна.
- …что знала она сама… – Далее дается устоявшийся перечень боевых приемов, которым обучился Кухулин. Их названия и существо далеко не всегда понятны, не ясен и их практический боевой смысл.
- …Приветствую тебя. – Перевод речей Скатах весьма затруднителен, ибо является одним из примеров риторики. Наш вариант не претендует на абсолютную точность и передачу всех оттенков смысла и стилистических особенностей, присущих оригиналу. Обращает на себя внимание тот факт, что воительница Скатах выступает одновременно как провидица, в чем, видимо, проявляется архаический синкретизм кельтских женских божеств, соединяющих в себе идею судьбы и смерти, удачи и гибели в бою.
- Сетанта – Имя, которое с рождения носил юноша, прежде чем стал называться Кухулином. См. сагу «Похищение Быка из Куальнге».
Сетанта – имя Кухулина, которое он носил, пока не убил чудесного пса кузнеца Кулана (см. об этом эпизод детских подвигов Кухулина в «Похищении быка из Куальнге», а также сагу «Рождение Кухулина» и примечания к ней).
- …косящую колесницу. – Т. е. колесницу, усеянную шипами, остриями копий и пр. Такая колесница подробно описана также в одном из эпизодов «Похищения». О существовании подобных колесниц у других народов, в частности у персов (Киру даже приписывалось их изобретение) сообщают древние авторы (см.: Th.Reinach. Les chars armés de faux cliez les anciens gaulois // Revue celtique, vol. X, 1899; D.Greene. The chariot as described in Irish literature // The Iron Age in the Irish Sea Province. C.B.A. Research Report, vol. 9, 1972; Т.А.Михайлова. «Боевая колесница с серпами» — как памятник, как текст, как реалия // Эпос Северной Европы. Пути эволюции. М., 1989.). Материальных остатков подобного рода кельтских боевых колесниц не обнаружено.
- Глонад – от ирл. gluan – «деяние», «подвиг».
- Гейс – род распространенных в Ирландии запретов-табу (см.: Reinhard J. R. The survival of the geis in medieval romance. Halle, 1933).
Гейс — запрет, зарок (см. прим. 10 к саге «Осада Эдара»).
